Мальчик, доверчиво
глядя на мать, подошёл и взял пирожное,
но не стал его есть, а просто так и остался
стоять, то ошарашено глядя на мать, то
переводя испуганный взгляд в сторону
дверей, куда прошёл его отец.
— Мама… —
произнес маленький Этьен.
— Ешь, милый…
— женщина потянувшись к мальчику,
поднесла его руку с зажатым в нем
пирожным, ко рту ребенка. – Попробуй,
какое оно вкусное. Сделай маме подарок.
И мальчик надкусил
пирожное.
Я закрыла глаза
от ужаса.
—Ты знаешь, что
он выжил, — прошептала мне на ухо Луна
Оборотней.
— Но не девочка,
— с болью в голосе простонала я. – Она
вытравила её. Как… зачем?
Что-то упало
рядом с нами.
Я тут же открыла
глаза, но обстановка в комнате уже
изменилась.
Кровать, на
которой ещё недавно лежала мать Этьена,
оказалась пуста. И вообще, комнаты
казались какими-то нежилыми – это уже
потом я поняла, почему у меня возникло
такое ощущение: из комнаты исчезли все
личные предметы Мадлен Валуа.
Зато звуки,
которые сейчас доносились из комнат
Альфы, были мне хорошо знакомы.
Звуки совокуплений.
— Да, — тихо
произнесла Луна Оборотней. – Но эта
ночь станет для них последней.
Она бесшумно
открыла дверь в спальню Альфы… и …
Нет, ничего
нового я уже не увидела.
Отец Этьена,
развлекался точно также как и его сын:
двое обнаженных мужчин грубо брали на
кровати женское тело. Я вначале было
подумала, что так бывший Альфа наказывает
свою жену за убийство неродившегося
ребенка… но потом вдруг поняла, что
девушка, служившая живой прослойкой
двум мужчинам, совершенно не похожа на
Мадлен.
— Она тоже здесь,
— кивнула куда-то в сторону кровати
Луна Оборотней. И только тогда,
присмотревшись получше, я заметила
клетку, которая располагалась под
кроватью, и женские руки, сбитые в кровь.
Мужчины тем
временем заканчивали своё веселье.
Отец Этьена
довольно скалился, когда обнаженную,
но к тому времени уже удовлетворённую
парочку выволакивали из его спальни.
Оставшись один,
он облачился в халат и, налив себе вина,
присел в кресло напротив своей кровати
– так, что ему была прекрасно видна и
клетка, и женщина, пытающаяся вырваться
наружу.
— Ну что, нравятся
наши представления? – пролаял он,
ощерившись, словно дикий зверь. Да он и
выглядел сейчас как зверь. — Ты предала
своего Альфу, своего мужа и детей, чтобы
быть с истинной парой. А он с удовольствием
трахает девок, которых я подкладываю
ему, прямо надо тобой, и при этом он даже
ни разу не пытался тебя освободить. Так
стоило этого того, Мадлен?