— Вначале было, конечно, немного дискомфортно, но потом…— Ольга хихикала и закатывала глаза, заставляя меня чувствовать себя ужасно. Наши ночи с Джошем даже в помине не напоминали то, о чем говорила подружка. Эта была нудная монотонная возня под одеялом, каждый раз заканчивавшаяся одинаково: Джош вылезал из-под одеяла и минут двадцать, а и то и полчаса выбрасывал защиту, заставляя меня чувствовать себя какой-то грязной, если не сказать заразной. И так было раз за разом, ночь за ночью…
Я чувствовала, что происходит что-то не то.
Что я теряю себя в его идеально отстиранных и отглаженных дорогих рубашках; в картофельном пюре, которое я готовлю нам на ужин после занятий; что я словно растворяюсь в окружающем мире на скучных университетских лекциях и в темных одиноких ночах, которые оказывались только чуть живее, когда Джош оставался дома.
С виду всё было просто замечательно, но внутри мне хотелось выть во весь голос от боли и пустоты.
Я не знаю, сколько бы я протянула в таком режиме, если бы не моя русская сестра. Однажды ночью, когда Джош дежурил в лаборатории, я напилась вина и позвонила Ольге… Ей хватило двадцати минут, чтобы убедить меня бросить всё в Англии и прилететь к ней в Санкт-Петербург.
Не знаю, как моей подружке это удалось (Ольга пошутила, что её жених немного волшебник), но уже спустя всего пару часов мне была открыта российская виза.
Важное уточнение — спустя пару ночных часов.
Как только я отдала свой паспорт курьеру из российского посольства, я принялась спешно собираться, отчетливо понимая, что никогда больше не вернусь в эту квартиру.
Я собрала чемодан, упаковала вещи, которые оставляла здесь, но которые хотела сохранить для себя в дальнейшем, купила билет, и даже успела приготовить Джошу завтрак, какой он любил: медленно томлёную в духовке овсянку с сухофруктами. Сама я эту кашу ненавидела — из-за этой каши мне каждое утро приходилось вставать на полчаса, а то и на час раньше. Я не понимала, чем Джоша не устаивает обычная овсянка, зачем кашу готовить в духовке, но он всегда жутко обижался, когда я готовила на завтрак что-то другое.
В этот раз, правда, эта долбанная каша стала своеобразным прощальным подарком моему парню. Как только он появился дома, я попросила его присесть и тут же выложила ему всё, о чем мы сегодня ночью разговаривали с Ольгой.