— Алексис, ты знаешь, как я не люблю советовать.
Это правда, подружка всегда считала, что все личные вопросы человек должен решать сам.
– Но я скажу тебе: ты поступила как надо.
Я улыбнулась, прикрыв глаза.
— Я знаю, Оль… Просто мне все ещё сложно принять эту правду.
После разговора с друзьями мне стало немного полегче. Не скажу, что совсем легко: я по-прежнему чувствовала за собой легкую вину: перед Джошем, перед родителями… даже перед самой собой – я прекрасно понимала, что сама, своими руками, разрушила свой уютный мирок…
Разрушить — разрушила, а создать новое сразу не смогла.
Это было, оказывается, ох как непросто – создать что-то своё, новое. Каждый день для меня превращался в борьбу за существование.
Особенно тяжело было в первое время, когда я только переехала в Лондон.
Я тогда работала на двух работах: курьером в одной строительной компании утром и посудомойкой в ресторане вечером. Денег всё равно едва хватало, поэтому приходилось питаться остатками с кухни, а иногда даже заглядывать в фуд банк – место, где люди без денег могли взять себе некоторые продукты, чтобы не умереть с голоду. Я сняла крошечную студию в одном из старых домов Ист-Энда. Соседка слева работала ночной бабочкой и принимала клиентов прямо у себя в квартире, сосед справа, кажется, обворовывал машины, и иногда к нему вламывались полицейские.
Длинными зимними ночами, дрожа от холода под толстым одеялом (у меня просто не было денег на обогрев квартиры), я плакала, кляня себя за неуживчивый характер. А потом засыпала, просыпалась – и начала по-новой бороться за место под Солнцем.
Я по-прежнему редко общалась с родителями, которые не понимали моего состояния, не понимали, почему я бросила университет – и винили меня в том, что я сама разрушила свою жизнь. Правда, отец пару раз предлагал мне финансовую помощь – если я, наконец-то, начну слушаться маму.
Однажды мы даже встретились с ним в Лондоне. Он приехал по делам лаборатории и позвонил мне с предложением встретиться. Я тогда наивно подумала, что это первый сигнал к примирению… Отец чаще всего выступал медиатором в наших спорах.
Он повёл меня в роскошный ресторан и, заказав пустой кофе, принялся долго меня отчитывать: я оказалась неблагодарной дочерью, отвратительной девушкой для Джоша и вообще – поступила по-свински по отношению к матери.