Телефон я с собой брать не стала – набережная была не так далеко от моего отеля, поэтому потеряться я не боялась.
Я боялась другого: потерять то странное чувство, которое заставило меня прилететь в этот город. Я жила… как будто в предвкушении чего-то сказочного, волшебного.
И это мне нравилось.
Я неспешно провела целый день наедине с собой, не отвлекаясь на электронные поздравления от банка и магазинов одежды, не проверяя смски и чаты в мессенжерах.
Всё это я сделала уже вечером, после того, как приняв душ, открыла бутылку охлаждённого шампанского, заказанного прямо в номер.
Разумеется, ни одна бочка мёда не могла бы обойтись без ложки дегтя, и этим дёгтем оказался звонок от моей мамы.
Мама, конечно же, не смогла спокойно принять изменения в моих планах. Мне задали тысячу вопросов: как я себя чувствую, тянет ли меня совершать какие-то глупости, хочется ли мне секса… ну и прочее, прочее, прочее — такое, что обычно дочери изо всех сил скрывают от своих матерей.
К сожалению, моя мама была ученым, медиком, а потому я с детства привыкла отвечать на подобные вопросы.
В разговоре мама упомянула про кулон – тот самый, который они с отцом подарили мне на моё восемнадцатилетие, и который я потеряла где-то в парижском аэропорту.
Когда я упомянула об этом в разговоре с мамой, моя родительница страшно всполошилась, требуя, чтобы я немедленно вернулась в Англию. Даже не просто в Англию, а к ней и отцу в Оксфорд.
Если честно, мама так переживала, что я сначала подумала, что у них с отцом что-то случилось, лишь спустя какое-то время до меня дошло: дело не в родителях, дело в потерянном кулоне.
— Это плохой признак, — как заведённая, повторяла мама. – Плохой. Очень плохой. И у меня тревожное предчувствие. Тебе лучше вернуться назад, в Оксфорд. Поживёшь какое-то время у нас, пока всё не затихнет.
Вообще, мама никогда не была суеверной, поэтому её реакция меня просто шокировала.
«Плохой знак, тревожное предчувствие»…
А потом я даже обрадовалась: получается, мама не всегда была холодным, рациональным ученым, если так отреагировала на потерю украшения. И получается, она беспокоилась обо мне.
— Мам, что со мной может случиться в центре Европы? – спросила я, мысленно улыбнувшись. – Латвия – тихая страна, без терактов и забастовок.