Сейчас, когда Регги или его дружок отняли у меня меч, я
чувствовал себя чуть ли не голым, неполноценным. Но моя власть над
Гелисвортом куда сильней, чем у подлого воришки, и при помощи магии
я мог бы просто призвать свой клинок.
Но это было бы совсем не интересно. Я должен отомстить!
Стоя среди почти отцветших деревьев ухоженного сада, я неотрывно
глядел на белые стены видневшегося сквозь колышущуюся на ветру
листву строения. И никак не мог примириться с
действительностью!
Не может быть! Впрочем, сколько бы я ни повторял эту лишённую
смысла фразу, реальность не менялась: я находился в Дж’агар’талле и
смотрел на дом Луиса Корфа. С места, где мы с Ромкой
материализовались, было отлично видно террасу, на которой ещё
совсем недавно я рассказывал Луи о своих бедах и приключениях.
Что ж это такое получается? Неужели Луис Корф и есть тот самый
загадочный враг? Но почему? Ему-то я что сделал?!
Чёрная ярость закипала в груди, и я знал, что на сей раз дам ей
выход. После дней, проведённых в гробу, я полон решимости
мстить.
Что ж, Луи, устроим тебе картину Репина «Не ждали».
Я развернул Вуаль Ветра и накинул волшебную накидку на себя и
сына.
- Тсс, - приложил я палец к губам, - Идём.
Мы пересекли сад, поднялись на террасу, через открытую дверь
проникли в дом.
Нить, связывающая меня с Гелисвортом, сияющей тропой легла под
ноги. Я шёл по ней через анфиладу комнат. Вспомнилась радуга над
пропастью – призрачная дорога к Скале Героев…
В том, что я собираюсь сделать сейчас, нет ничего героического.
На секунду я замер, поморщился и пошёл дальше. Так вашу разэдак с
этими заморочками!
Ещё пара поворотов, и мы оказались перед неплотно закрытой
дверью, из-за которой доносились странные звуки. Очень
странные…
Я ещё раз поднёс палец к губам, после чего мы с Ромкой аккуратно
проскользнули внутрь, стараясь случайно не зацепить приоткрытой
створки двери.
Зрелище, представшее нашим взорам, впечатляло. Комната, размером
три на три метра, меблирована по-спартански: грубо обтёсанный стол,
на котором чья-то заботливая рука любовно разложила
разнообразнейшие орудия пыток, среди которых, поблескивая синевой
титана, примостилась моя наваха. Бочка с водой в углу, вмурованный
в потолок железный крюк и совершенно неуместное здесь мягкое
кресло.
В кресле, со шпагой в руке вальяжно развалился сам хозяин
здешних мест Луис Корф. Крюк же украшало малопривлекательное,
подвешенное за связанные руки тулово, в котором с трудом, но всё
ещё опознавался Регги. Судя по обилию крови, вспухшей физиономии и
вони горелого мяса, пыточных дел мастер успел неплохо над ним
поработать.