Я так устал.
Взволнованные голоса. Они говорят наперебой. Я не могу различить слова.
Мужской голос. Арно. Он кричит так громко, что его я понимаю. «Сделайте же что-нибудь!» – кричит он.
Другие голоса успокаивающие. По их тону становится ясно, где мы, должно быть, находимся: в больнице.
Значит, слабость всё-таки не моя собственная. Женщина тоже в этом виновата.
Она не имеет права заболевать. Она отвечает за меня.
47
Страх.
Когда я в последний раз был в больнице, другие боялись меня. Тогда я всё держал под контролем. Самостоятельно принял решение всё-таки ампутировать левую кисть, сам нашёл врача и назначил время. Всем участникам дал ясно понять, что с ними будет, если они когда-нибудь об этом проговорятся. То было неприятное вмешательство, но я был господином ситуации.
Страх означает: не иметь контроля.
Если женщина умрёт – а если я правильно толкую всеобщую тревогу, эта возможность не исключена, – если она не выздоровеет, я издохну вместе с ней. Без скорлупы яйцо не сохраняет свежесть.
Я могу только ждать. Ждать и надеяться.
На что?
Найдут ли они на сей раз мои воспоминания? Я не хочу ещё раз садиться на карусель.
А если садиться, то не со всем этим балластом.
Женщина, кажется, в беспамятстве. Они беседуют о ней, не выходя из комнаты. Мужчина и седовласый голос. Врач, как я понимаю.
«У нас две возможности, – говорит она. – Обе не радуют. Мы можем продолжать надеяться и ждать, что состояние пациентки стабилизируется…»
«Пожалуйста, – говорит он. – Пожалуйста, пожалуйста». Непонятно, с кем он говорит: с ней или с Богом.
«… или, – говорил седовласый голос, – мы можем прибегнуть к очень сильной химической дубине. Применить средство, которое всегда оказывает желаемое действие».
«Пожалуйста», – опять умоляет он.
«Правда…»
Что «правда»?
«Эта терапия опасна для плода. Вы должны быть готовы к тому, что ваша жена потеряет ребёнка».
«Мы не женаты», – говорит он.
Зачем он это говорит?
«Вы должны принять решение», – говорит она.
Он молчит.
При этом решение совершенно ясно. Ждать. Разумеется, ждать.
«Делайте то, что вы считаете правильным, – говорит он. – Пожалуйста».
48
И он вышел. Плача. Взрослый мужчина.
Какое-то время был слышен только этот писк, значения которого я не знаю. Тем не менее, у меня было чувство, что женщина, которой принадлежит седовласый голос, была ещё здесь.