Но никакая искренность не может заменить крутого профессионализма.
И вот он, вывод. Дабы разрушить стену неприятия и недоверия, воздвигнутую на его пути пекущимися лишь о финансовом благополучии издателями, надо забыть об оставшихся неизданными десяти опусах и начать всё сначала. Никто не заставляет неудавшегося писаку изменять себе, но если он всё ещё питает надежду протиснуться в едва заметную щёлку, за которой брезжит иллюзорный свет признания, популярности и финансового успеха, то коренная перестройка внутренней структуры писательского «органона» неизбежна.
Прототип «медвежатника» Джимми Валентайна, выведенного на страницы рассказа блистательным мастером малой прозы О. Генри, перед походом на дело стачивал кожу пальцевых подушечек надфилёчком с целью придания пальцам столь необходимой взломщику сейфов повышенной чувствительности. «Некоторые пойдут на что угодно, лишь бы не загреметь в армию», – посмеивался Джон Леннон, встречая на улице урода или горбуна.
Старый друг Геныча Вольдемар Хабловски давно пытался наставить муромского фантаста на единственно верный, по его мнению, путь истинного реализма. Это не были «советы постороннего» – Вольдемар дрейфовал с приятелем по жизни в одной лодке (утлой), хотя лет пятнадцать назад переселился из Мурома в подмосковные Мытищи – по большому счёту, поменял шило на мыло. Он тоже мечтал о писательской карьере, но в осуществлении голубой мечты отставал от Генки на целый год – на его боевом счету пока не было ни одной изданной книги.
Вот уже много лет Вольдемар нес тяжёлую, неблагодарную службу сменного то ли инженера, то ли наладчика в эскалаторном хозяйстве станции московского метро «Октябрьская». Он тщился очаровать неприветливых книжных издателей ходульными историческими романами и до предела насыщенными обезображенными человеческими трупами лихими детективами. Иногда бедный Володенька сочинял в паре со своим тёзкой и закадычным дружком Владимиром Соломоновичем Ильчицким. Тот даром что был евреем – пил так, что на спор мог перепить любого этнически чистого русича. Ильчицкий трупного запаха не выносил и потому тяготел к поэзии. Выступление эклектичным тандемом, как и одиночное катание на скользком и опасном (прибыльные издательства крышуются братками) поприще детективной литературы дохода тоже не приносило – одни хлопоты, зачастую очень унизительные и неприятные.