Ещё раз ударил большой колокол – мелко-мелко перекрестилась бредущая впереди Геныча согбенная, чуть менее древняя, нежели монастырь, плохо одетая старуха, при этом едва не выронив из руки суковатую палку. Без этой палки она так бы и застряла на полдороге в магазин, куда отправлялась ежеутренне – чем не «аглицкий моцион»?
Геныч обогнал раритетную старуху. Он давно знал её в лицо. Выходил на пробежку в одно и то же время, а она в одно и то же время отправлялась в полный суровых испытаний путь за хлебом насущным. Для старушенции этот сравнительно недлинный хадж был едва ли не сложнее путешествия в другую галактику. Обычно Геныч переходил по наплавному мосту на правый берег Оки, совершал приятную пробежку по зелёным лугам заречья, делал «двойную» разминку, а когда возвращался домой тем же путем, заставал старуху почти на том же самом месте, только ковыляющую в другом направлении. Получалось, что на поход за хлебом старушка затрачивала от двух до трёх часов – сердце Геныча обливалось кровью, давая сбой. Бегай не бегай – будущее у всех без исключения ну очень даже одинаковое. Старуха представлялась Генке полномочным послом всесильного Времени, напоминающим суетливым, горделивым людишкам, что его, Время, никому ещё не удавалось и не удастся обмануть.
Плавно изгибающаяся асфальтовая лента Октябрьского съезда (тот ещё каламбурчик – усикаться можно!) повела Геныча вниз. Асфальтовое покрытие здесь было намного лучше, чем на главных улицах города. Дело в том, что Октябрьский съезд являлся составной частью трассы так
называемого «Пелетона» – ежегодно устраиваемых в Муроме велосипедных гонок. Когда городишко открыли для иностранцев, местные власти от избытка чувств (от радости в зобу дыханье спёрло) мигом учредили соревнования велосипедистов, придав им международный статус. На хмельной волне перестройки, когда пьянящий воздух безразмерной, как носки, свободы углекислым газом отрыгивался и через нос, и через рот, и через все другие отверстия «органона», в нуровском «Пелетоне» действительно принимали участие и американцы, и французы, и шведы. Но в скором времени бесчисленные помойки, заросшие бурьяном пустыри, унылая деревянная архитектура пахучих дворовых сортиров и вся прочая такого же пошиба экзотика иностранцам прискучила, и «Пелетон» превратился в тривиальный междусобойчик граждан бывших республик СССР, то бишь, на нынешней «фене», стран СНГ – и то далеко не всех.