Гегель, таким образом, утверждает единство многообразного и различного: дух «распадается на много линий, которые, будучи собраны в один пучок, в то же время симметрически соединяются, так что одинаковые различия, в которые сформировалась каждая отдельная линия внутри себя, совпадают».
[185] Предвосхищение такого подхода мы находим в учении Г. В. Лейбница о предустановленной гармонии. В музыке подобное единство многого и различного представлено в фугах И. С. Баха.
У Ницше это единство многообразного является творческой задачей: «Я брожу среди людей, как среди обломков будущего, – того будущего, что вижу я. И в том все мое творчество и стремление, чтобы творить и соединять воедино все, что является обломком, и загадкой, и ужасной случайностью».[186] И исполнителем этой задачи уже не является дух. В черновых записях 1888 года Ницше выносит своеобразный обвинительный приговор философии Нового времени: «Чудовищные промахи: 1) нелепая переоценка сознания, превращение его в некое единство, в некую сущность, «дух», «душу», нечто такое, что чувствует, мыслит, желает – 2) дух как причина, особенно всюду, где являются целесообразность, система, координация 3) сознание как высшая из достижимых форм, как верховный род бытия, как «Бог».[187] Тем самым Ницше выходит за пределы философии Нового времени, в то время как Гегель в целом остается верен той эпохе, завершением и высшим самосознанием которой является его учение. Трансгрессия у Гегеля замкнута в тотальности духа как единства сознания, самосознания и разума. Когда разум совершает трансгрессию в отношении самого себя, он все равно остается у себя: «когда разум, стало быть, говорит о чем-то ином, нежели то, что он есть, он на самом деле говорит только о себе самом; он здесь не выступает из себя».[188] Получается, что трансгрессии, выхода за пределы себя, нарушения установленных границ в абсолютном смысле в гегелевском учении не происходит. В этом плане следует признать справедливость позиции Ж. Деррида, который, отмечая вслед за Ж. Батаем близость гегелевского снятия трансгрессии, указывал и на значимые различия двух концептов.[189] Трансгрессия у Гегеля есть лишь игра духа с самим собой.[190]
Но и игра есть трансгрессия, хотя и не абсолютная, а ограниченная: трансгрессия, которая нарушает границы в рамках очерченных границ. У Ницше трансгрессия как воля к власти есть движение уже не духа, но жизни.