Передавайте привет моей бабушке. Здесь, на сборах, я без нее очень скучаю.
Из письма Инги домой
Бабушка Евдокия Федотовна – мамина мама – к нам переехала жить в 1943 году. Но этому предшествовало много событий.
Из Павловского Посада она ездила к нам в Москву потому, что родился я, ее второй внук, и ее дочери Анне приходилось совсем нелегко. Собственно, так бы и все ничего, да муж-то у Анны, то есть наш отец, как-то несерьезно отнесся к своей семье, видно, не успел еще он понять людей. Да еще и так сказать: с детства он не испытал настоящей материнской ласки, Прасковья больше благоволила к старшему сыну Николаю, а этот предоставлен был самому себе. Так он и рос без должного родительского надзора. А у Евдокии Федотовны сердце изнывало.
Он ходил в резиновых тапочках – она справила ему недорогие ботинки. Наступили холода, и ему нечего было надеть на голову – она ему сшила из своего старого воротничка шапчонку.
Евдокия думала нередко: «Сваха все норовит для старшего сына что-то сделать, а этот словно не ее».
А когда она вспоминала, как сваха, чтобы выжить Анну с площади, придумала небылицу, что она не смотрит за Ингой, и через суд решила у Анны забрать Ингу, ей становилось даже нехорошо. Как можно?!
Может, потому, что Ингу так пытались дергать в детстве, бабушка к ней прониклась неугасающей любовью на всю жизнь. Более важного, чем Инга, человека для бабушки не существовало, хотя и мама наша и, конечно, я были ей так же дороги.
Ей очень нравились люди высокого роста (а сама она была совсем малюсенькая, меньше и не найдешь), с простым и незлобивым характером, который как раз и был у Инги. И рост, и мягкость, и обаятельность Инги были отцовскими. Бабушка любила и его, что редко бывает, когда зять не живет в дочерней семье, не оказывает ей никакой поддержки, а бабушка была расположена к зятю, жалела его как родного.