Не знаю точно, как другие,
Но я свою болячку знаю.
Диагноз верный: ностальгия —
Её лечу родимым краем.
И часто с мыслью о былом,
В судьбе моей – печаль ли, счастье
Щемит, где сердце, тем селом,
Что приютило в дни ненастья.
Легко ли, трудно ноги несть,
Весной ли, днём погожим летним,
Отдам земле родной я честь
И окажусь здесь восьмилетним.
Меж тем село давно болело,
Хоть недуг был не так уж стар,
Но чем сильней оно хирело —
Победней нёсся звон фанфар!
Звон многолетний, нестерпимый
Звенел о том, что дело просто,
Мол, организм неистощимый,
Но беды все в болезни роста.
Хоть шума-грома было много,
Труд трубачей довольно скромный:
Оркестр для нашего больного,
Как оказалось, похоронный.
По бывшей улице иду
Сквозь крапиву, как в кипятке,
И встреч теперь уже не жду
Я в бывшем райском уголке.
Не предъявив претензий миру,
Исчезли все: и стар, и мал,
А кто в земную лёг квартиру
И здесь навеки задремал.
Давно забыты их могилы,
Лежат подгнившие кресты,
Цвели когда-то георгины,
Теперь – терновые кусты.
Здесь ни к чему мои слова,
И соловья не слышно пенья,
И лишь тупеет голова
От тишины и запустенья.
Вот покосился дом, осел,
Солома слезла со стропил,
А этот весь почти сгорел,
Но только дождь пожар тушил.
И пруд зарос спокойно сам,
Кормивший рыбой всё село,
Теперь волна по камышам
Гуляет весело и зло.
Овраг всё так же пахнет мёдом
И хоровод всё тот же трав.
Сюда ходил я огородом
К цветам на поиски забав.
Здесь всё щемящее, родное
Сказало мне, что я – есть я,
Что небо светло-голубое
И все вокруг – мои друзья.
Как волшебство, как заклинанье
С тех пор в душе ношу своей
Душевных давнее посланье
Мне песен матери моей.
Моим чужое стало горе,
Не забываю и во сне
О Галиной жестокой доле,
Косой привязанной к сосне!
О Сагайдачном, Дорошенко,
О войске, что из-под горы
Идущем в вечность «хорошенько»