Один из персонажей романа «Хлеб» (1895) Д. Н. Мамина-Сибиряка так судил о выгодах отправки товаров по железной дороге, а не гужевым транспортом: «Главное, не ест перевозка, – нет месячных распутиц, весенних и осенних, нет летнего ненастья и зимних вьюг, – везде скатертью дорога»
[165]. У него же в рассказе «Гроза» (1885, из цикла «Уральские рассказы») в речи неграмотной старушки это выражение использовано для характеристики счастливых возможностей: «Ведь нынче что, жить да жить барышням надо, да господа благодарить, потому везде скатертью дорога: и в телеграф, и в учительши, и в разные конторы…»
[166] Подобным образом в «Сократе Иваныче» Мамина-Сибиряка (1899, из цикла «Сибирские рассказы») оно приведено в авторской речи: «С университетским дипломом в кармане ему, конечно, везде была скатертью дорога, но он вернулся на родной Урал…»
[167] И в его очерке «Отрава» (1887, из «Уральских рассказов»), напутствие «Скатертью дорога…», произнесённое кланявшимся и лебезившим перед начальством мужиком Вахрушкой при отъезде экипажа «вашего высокоблагородия», судя по контексту описанной ситуации, тоже прозвучало уважительно
[168].
Такое напутствие могло быть частью пословицы. В рассказе Н. С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда» (1864) о житейских неприятностях сказано: «Но не всё дорога идёт скатертью, бывают и перебоинки»[169].
Это напутственное выражение сходно по первоначальному своему смыслу с иным, ныне менее известным – с пожеланием чистого пути (то есть ровного, гладкого, безопасного). У Мельникова-Печерского в романе «В лесах»: «Женщина, поровнявшись (так! – В. К.) с Таней, говорит: “Путь тебе чистый, красавица!”»[170] Чтобы дорога была гладкой, украинцы и в самом деле гладили утюгом рушник (вышитое полотенце)[171]. Белорусы желали доброго пути словами: «Рушнiчком дарожка!»[172] Да и сейчас дети или иностранцы, услыхав выражение «Скатертью дорога!», нередко воспринимают его как вполне приемлемое благопожелание (и даже весьма красивое в своей образности)[173].
В общем, выражение «скатертью дорога!» было вполне уважительным напутствием и лишь со временем всё чаще начинало звучать иронически.
В рассказе Д. Н. Мамина-Сибиряка «Лес» (1887, из цикла «Уральские рассказы») можно заметить, как совершался этот переход:
«– Придётся идти к Фомичу, – говорил я, когда до заката оставалось всего часа два, значит, нужно было торопиться.