«Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его.» (Иер 17:10) То же.
«Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? Может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы его? говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю? говорит Господь» (Иер 23:23) То же.
Священное Писание содержит огромное количество формул подтверждающих аксиому: «Бог везде в мире», потому дальше приводить их не будем, а посмотрим, что же скажут нам другие онтологии. Буддизм, например, как и атеизм, отрицает Создателя/Свидетеля. Внимательный внешний (чужой, извне мира) взгляд в буддизме отсутствует.
Разница в том, что атеист замыкает свой ум в «типа бесконечный мир», а буддист замыкает мир в свой «типа бесконечный ум». Если бы я был буддистом, я бы сказал: «нет конечности и нет бесконечности, есть привязанность ума к своему я и к его потребностям». Здорово. Но я был бы реальным буддистом, а не социальной жертвой веселого коуча. Потому пошел бы дальше.
Спросил бы себя: «А кто тут решает, что есть привязанность, а что есть не привязанность, что есть страдание, а что просветление?» И быстро нашел бы ответ. Один староиндийский принц, «человек из горшка» (не Горшечник), посидел под деревом и расставил в головах миллионов привязки – «Это, дети, сансара, а это, дети, просветление». Почему не наоборот? Ну не прикоснулся к нему Бог Извне, пока он сидел. Не свезло.
И сегодня весьма поучительно наблюдать, как «веселые коучи» множат тавтологии в публичных попытках обойтись внутри себя без «свидетеля» своих «просветлений» (Внешний Создатель/Свидетель им запрещен конфессией). Православным-то просто самозабвение в присутствии Бога Который Вне Мира (и который Не Мир). Чего уж проще.
Священное Писание беспощадно однозначно – «Бог вне созданного Им мира, и всеприсутствует везде в созданном Им мире». Если для мыслящих трехмерными монолитами это противоречие, значит «трехмерный монолит» – не самая удачная топологическая модель мира для размышлений о Боге Священного Писания. Менее противоречивая модель мира описана в работе «Топологический материализм».