«Annie: Дим, скажи честно, тебе не всё равно? Наверняка ведь сидишь сейчас, общаешься ещё с кучей народа», – так она меня спрашивала неоднократно, на что я отвечал, что мне нравится общаться с ней, и ни с кем другим я не хотел общаться. Это было правдой, все свое время я отдавал ей, и только ей. Постепенно и она начала делать также.
Annie: Я тут вспомнила четверостишие. Просто вспомнила, не надо на себя примерять и думать что-то. Оно или Ахматовой, или Цветаевой, я не помню:
Чуть в приотворенную дверь
Ты сердце шелестом тревожишь.
Ещё не любишь ты, но верь:
Не полюбить уже не сможешь…
Explorer: Хм, тогда вопрос, даже вопросы: почему ты его вспомнила; и почему не надо на себя применять?
Annie: Ну вот ты разве когда сидишь, что-нибудь делаешь, думаешь только о том, что делаешь? Нет ведь. Ну и я вспомнила случай, про который уже упоминала, про одного с интернета и про его чувства ко мне. Мысль за мыслью и вспомнила четверостишие. А ответ на второй вопрос ты сам скажи.
Explorer: Это не применительно ко мне… Я не способен влюбится, пока не влюбятся в меня… Таковы уж итоги первой же пережитой мной любви.
Annie: А как насчёт того, что тебя никто не полюбит, пока ты сам не полюбишь?
Explorer: А в этом большой тупик…
Annie: Глупейший тупик кстати, так и проживёшь в своей улитке, прячущийся от чувств.
Наверно, уже тогда мы были влюблены друг в друга, но отказывались это признать. Следующий месяц, ноябрь, был очень напряженным: я начал снова искать работу, не очень успешно, все мысли были только о ней. Из-за появляющейся недосказанности друг перед другом мы начинали все больше и больше ссориться, а после каждой ссоры я пытался ее отпустить, прекратить общение. Я ведь понимал, что ничего не выйдет: у нее есть парень, парень ее мечты, у нее все надежно и идеально. А я мало того, что ничего хорошего из себя не представлял, так еще и находился за две тысячи километров от нее. Осознавал я и то, что это виртуальность, и при реальной встрече всё может измениться. Примерно к середине месяца я понял, что медленно, но верно начал влюбляться в нее. Пожалуй, это осознание пришло поздно, потому что процесс был уже необратим, особенно с учетом того, что и она уже чувствовала ко мне тоже самое. Но даже тогда она часто говорила о своем ангелке, о том, как ей хорошо с ним, и как она его любит. Перечитывая все это, глядя на фотографии подарков, какие он ей преподносил, слушая, как она была с ним счастлива, я понимал: шансов получить от нее взаимности у меня нет. Но с другой стороны меня не оставляло ощущение того, что она уже чувствует ко мне тоже самое, что и я к ней.