– Что вы несете? – разозлился Ворсин. – Где вы такое видели, чтобы труп загипсовывали?
– Иными словами, вы признаете факт убийства, – обрадовался прокурор.
– Мой подзащитный инкриминируемого ему злодеяния не совершал, – разгневанная блондинка с силой ударила кулачком по столу и неожиданно подмигнула Ворсину.
– Во время досудебного следствия вы утверждали, что вас уже посещала мысль об убийстве жены, – укоризненно посмотрела на Сергея Антоновича судья. – Надеюсь, вы это не отрицаете?
– Почему же? – обрадовалась мини-юбка. – Непременно станет. Свои предыдущие показания мой подзащитный давал под физическими и моральными пытками.
– Дура! – обозлился Ворсин.
Он много лет поддерживал государственное обвинение в судах, за это время мог по пальцам перечислить подсудимых, которые бы не жаловались на избиение в СИЗО. Для ментов отдубасить человека – милое дело, они к этому занятию привычные. Но даже если адвокат добивался медицинского освидетельствования клиента и предъявлял справку судмедэкспертизы, толку мало. Судью тоже можно понять. Нынче каждый второй защитник, дабы доказать, что следствие шито белыми нитками, рвет на себе волосы и вопит, что его клиента на допросах зверски мучили.
Мысль об абсурдности происходящего Ворсина не посетила: за время работы в прокуратуре он привык к тому, что за приличные деньги упрятать обидчика за решетку труда не составляет. Тоню он не убивал, но откуда эта очкастая змея знает, что он хотел ЭТО сделать? Если велось следствие, кто этим занимался?
***
Сергей Антонович вспомнил девяносто восьмой год. Вспотели ладони, по спине поползли противные мурашки. В то лето ему на халяву достались две путевки в крымский санаторий «Ай-Петри». Тоня как обычно взяла с собой такую прорву вещей, что они еле уместились в два громадных чемодана. Ворсин давно смирился с тем, что жена за двадцать лет совместной жизни кардинально изменилась: изрядно растолстела и подурнела. Но ее страсть к модной и дорогой одежде его удивляла, тем более что все импортные шмотки сидели на ней, как ватник на манекенщице. Совершив очередное приобретение, Тоня часами вертелась в обновке перед зеркалом, кокетливо интересуясь у супруга, нравится ли ему вещица. «Ничего», – выдавливал из себя Ворсин и запирался в ванной, другого места для уединения в квартире не было.