И потекло ручьем золото из доставшейся в наследство казны. В
разные стороны понеслись гонцы, отправляя запечатанные послания,
начертанные рукой Драгомиры руническими письменами.
Всего за пару месяцев земли Станислава превратились из
захудалого порубежного феода в нечто большее, в малопонятный для
него центр, где рыжая красавица плела сложную паутину. Ту самую,
которая могла в любой момент открыться и стать причиной их
погибели. Вот только… запретить он ей ничего не мог. Да и хотел ли?
Станислав и сам уже не был в этом уверен, поскольку с удовольствием
отдал ей все нити управления, как раньше подчинялся воле отца, а
потом… Не было потом, ведь недолгий период от его смерти до ЕЕ
появления пролетел серо, незаметно, не оставив ярких
воспоминаний.
А затем начались неприятности, поначалу малозначимые. От
внимательных глаз управляющего и священника расположившейся на его
землях церквушки не могло укрыться влияния какой-то пришлой девицы.
И пусть она носила крестик, умело притворяясь христианкой, но все
равно, подозрительного хватало. Вот только доложить о своих
подозрениях обоим не удалось. Священник неожиданно свалился с
лестницы, свернув себе шею, ну а управляющий упился вином.
Совершенно естественные смерти, вот только произошли они очень
слаженно, одна за другой. Именно тогда Станислав и стал вникать в
дела своей будущей невесты и неизменной возлюбленной. А вникнув,
пожалел об этом.
Драгомира действительно плела паутину, связывая остатки
разгромленных князем Мешко мятежных прибалтийских славян и кое-кого
из польской знати, желающих восстановления храмов прежних богов.
Связывала она их не между собой, а с недавно севшим на престол
Киева Хальфданом Мрачным.
По выплетаемой паутине шли не только послания, но и люди, это
Станислав мог понять. В пределы Польши — женщины, чем-то похожие на
его возлюбленную. Ну а в направлении Руси тянулись те, кто хотел
уйти из-под руки князя Мешко, но до сих пор еще не сделал это.
Причины? Не все готовы были уезжать в пустоту, в места, где их
никто не ждет. А в Киеве, как оказалось, ждали, не обещая златых
гор и серебряных рек, но уверяя, что найдется место и воинам, и
мастерам-ремесленникам, да и их семьи брошены не окажутся.
Почти всю зиму через владения Станислава шел поток покидающих
Польшу. Впрочем, поток… слишком сильно сказано. Скорее ручеек, но
устойчивый, не прекращающийся, а порой и усиливающийся.