— Заманить?
— Это будет хорошо, — расплылся в торжествующей улыбке
хан. — Их не может быть больше, чем нас. Разобьем, хотя бы
заставим отступить, закрыться за стенами городов — все вокруг
станет добычей.
Радостные возгласы печенежских сотников и тысячников спустя
недолгое время были прерваны голосом Ликира, озвучившего еще одну
возможность:
— Русы могут идти на нас, имея в войске не только конных.
Их пехота сильна.
— Их пехота садится на коней, — пискнул какой-то
сотник.
— Да, но заманить их тогда е получится. Зато можно будет…
Хан, мы ведь хотим их ослабить, заставить закрыться за стенами
городов?
— Да, мой верный Ликир, хотим.
— Тогда я знаю, как будем вести бой. Позволь мне рассказать
тебе об этом. Но это знание не для всех.
Пара слов хана, доля злости в голосе, и вот уже почти все из
присутствующих поспешили вскочить на коней и отъехать подальше. Ну
а сам хан и Ликир вкупе с несколькими тысячниками и сотниками из
одного с ними племени двинулись в шатер. Ну а телохранители должны
были убивать любого, кто осмелится подойти, не слушая повеления
убраться подальше.
А ближе к вечеру дозоры вернулись с известием, что войско руссов
идет к ним. Медленно идет, потому как отягощено большим количеством
тяжелых телег, на которых везут явно не булыжники. Раз так, то
естественным душевным порывом печенежских воинов было проверить,
что же там такое находится. Их же вождей радовало другое — мс
наличием обоза войско русов теряло подвижность. Теперь прикидки
Ликира насчет грядущей битвы окончательно облеклись плотью. Все
должно было случиться следующим днем. Только так и никак иначе.
Июнь (кресень), 988 год, Киев.
После ухода войска Киев продолжал жить своей привычной жизнью.
Не в первый раз, что ни говори! Князья постоянно ходили в походы,
да и защищать собственные земли приходилось с незавидным
постоянством. Печенеги и вовсе были старой бедой, знакомой их отцам
и дедам.
Зато в великокняжеском дворце все было куда как сложнее… и
интереснее. Оставленные Хальфданом Мрачным «на хозяйстве», как он
выразился, супруга и побратимы утопали в многочисленных делах. И
если все так или иначе связанное с деньгами и ремеслами можно было
перевалить на привычного к подобному Олега Камня, то остальное
волей-неволей распределялось между Гуннаром Бешеным и Роксаной
Змейкой. Вот поздним вечером они и сидели в одной из малых комнат
за столом, заваленным не вином с закусками, а листами пергамента и
новосделанной бумаги. Листы, само собой, были не пустыми, а густо
испещренными рунами.