Каменка[26] накалилась скоро, и даже вода забурлила в котле – её там было немного, на самом дне.
– Чайком бы тебя напоил, да налить не во что. В ковшик разве? Будешь кипяточек?
Собака помотала большой головой. Она пристроилась к боку каменки и уже, похоже, отогрелась.
– А я попью, – сказал Николай Степанович. – Не водку же пить… хотя можно было бы теперь и водку… никого не обидишь.
Он вынул из рюкзака большую алюминиевую кружку, оплетённую берёстой, – память об одном философе с Соловков[27], – бросил в неё пять пакетиков чая «липтон», здоровенный кусок сахару, залил кипятком – и спустя несколько минут опустил в чёрный настой аэрофлотовскую упаковку сливочного масла. Получилось почти по-тибетски[28].
– Ну, вот, – сказал он и вытер пот со лба. – А теперь рассказывай, что тут было.
Собака жалобно посмотрела на него. Палево-белая, в чёрных «очках» вокруг глаз, она походила скорее на панду или лемура, чем на здешних забывших родство лаек. Откуда такая взялась?… Извини, брат кобель, не разглядел. Сейчас свечку затеплим, лучше будет…
Тем временем брат кобель выполз на середину предбанника – и… Николай Степанович никогда не видел такого. Пёс привстал, медленно огляделся и уставился на что-то невидимое, но приближающееся. Потом он попятился, коротко рявкнул – и вдруг, как от удара, опрокинулся на спину и откатился к самой стене. Из-под стены он пополз, не по-собачьи извиваясь всем телом и выпрямив хвост поленом. Потом как мог широко раскрыл пасть и зарычал низко, утробно. Потом было что-то вроде ловли злой кошкой воображаемых мышей. Поймав добычу, пёс становился на задние лапы, а передние тащил к пасти. И, наконец, словно насытившись сполна и наигравшись, снова по-змеиному уполз к стене. Там он и остался, замерев.
– Понятно, – Николай Степанович заварил вторую кружку. – Значит, зверь, вышедший из моря[29]. В смысле, из реки. И пожре праведных… Имя своё ты мне, брат, сказать не сможешь? Или как-нибудь попробуешь?
Пёс вернулся к каменке и покачал головой.
– Нельзя, понимаю. Но звать-то тебя как-то нужно?
Вместо ответа удивительный пёс метнулся к двери, проскользнул в щель и аккуратным толчком задних лап плотно затворил баню. Николай Степанович вдруг нелогично подумал, что ещё не всё потеряно, потому что таких собак на самом деле не бывает. И – неожиданно спокойно задремал, привалившись к стене и даже не подвинув к себе поближе карабин.