– Это землетрясение! – прокричал Костя в ухо Николаю Степановичу.
– Да! – заорал в ответ тот.
– Упадём!
Вместо ответа Николай Степанович тряхнул его за плечо. Действительно, нужно было по-настоящему что-то делать.
«Дорожный набор» – в левом кармане… карты, подставка для карт, стальной пенальчик с тремя чёрными свечами, подсвечничек, спички… Так, что у нас тут со сторонами света?… Единственная непрозрачная стена – это дверь лифта, и обращена она… обращена она… примерно на юго-восток. Нет, даже представить не берусь, куда попадём. Должно быть место с какой-то вертикальной плоскостью, хотя бы с толстым деревом, а значит – суша…
Поехали.
Он ободряюще подмигнул Аннушке. Она всё поняла и побледнела. Перед всеми этими древними заморочками у неё был бессознательный непреодолимый страх – примерно так же другие женщины боятся змей, мышей и пауков.
Николай Степанович пристроил свечку на подсвечнике, напоминающем канцелярскую кнопку, в подставке-зажиме закрепил карту – любимую свою трефовую девятку; потом прокричал Косте на ухо:
– Когда откроется дверь… – и дальше жестами: Армен – первый, Нойда – вторая, Шаддам – третий, Толик – четвёртый, ты – пятый, Аннушка – шестая, я – замыкаю.
Спорить не стали. Некогда было спорить.
Тряхнуло снова. Левое крыло здания – то, над рестораном – заметно перекосилось; из трещины в земле вдруг вымахнул огромный столб огня – почти до крыши. Он продержался несколько секунд, почти не склоняясь под порывами ветра, потом нехотя рассеялся.
Лифт ощутимо сдвинулся и накренился.
– Мы поднимаемся?
– Нет! Напротив! Мы опускаемся!
– Хуже – мы падаем!
Коробок со спичками вылетел из руки, спички рассыпались. Николай Степанович полез в карман за зажигалкой…
Когда стена бильярдной рухнула и стало светло, Шандыба в первый момент обрадовался, потом сообразил: они же под землёй! Откуда тут свет?… И тут же страшно запахло тухлятиной – так, что он задохнулся и сел на пол.
– Это ад, – тихо сказал над ухом Шпак.
Но Шандыба уже и сам видел: там, где только что была стена, раскрылась пропасть. Она раскрылась до самого верху, оттуда и дневной свет. Но она раскрылась и до самого низу… и почему Шандыба это знал, он не сказал бы ни за что. Просто такова она была, эта пропасть. Бездна без дна.
Полыхнуло огнём, и снова стало чем дышать.
Пол – отличный пробковый пол – дрожал. Всё сильнее и сильнее.