Профессор Гарвардского университета, автор обширного труда «Русская революция» Ричард Пайпс указывал в своем исследовании, что именно 9 января распространило революционные побуждения на широкие массы. Причем – стремительно, ведь еще за неделю до трагических событий тот же Струве сетовал, что в России нет революционного народа.
В 1904 году народные массы еще сохраняли спокойствие, революционные требования к правительству предъявляла только образованная элита – студенты и другая интеллигенция, а также помещики-земцы. Основные настроения были либеральными, то есть «буржуазными». И социалисты в этих событиях были лишь на второстепенных ролях агитаторов и террористов. Основная масса населения – крестьяне, а также и рабочие – наблюдали политические столкновения со стороны… Пассивность народных масс вдохновляла правительство, так сказать, не уступать своих позиций без боя… Но 9 января, в день расстрела рабочей демонстрации в Петербурге, положение драматически переменилось. С этого дня, вошедшего в историю под именем «Кровавого воскресенья», революционное пламя разнеслось по всем слоям населения, превратив революцию в явление массовое…
Ричард Пайпс. «Русская революция»
Власти попытались исправить ситуацию. От имени императорской четы были выделены 50 тысяч рублей в помощь раненым и семьям погибших. Спешно организовали для группы благонадежных рабочих аудиенцию у императора. Но произнесенная на этом мероприятии и опубликованная в печати царская речь оказала обратный ожидаемому эффект. Слова «Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их» были восприняты как насмешка над погибшими и пострадавшими – сперва, мол, велит стрелять по людям, а потом их же и прощает…
После этого остановить революцию было уже невозможно. Русское общество, и без того наэлектризованное, взорвалось возмущением. Записанная Владимиром Бонч-Бруевичем песня на стихи неизвестного автора отражает это настроение:
…Мы мирно стояли пред Зимним дворцом,
Царя с нетерпеньем мы ждали,
Как вдруг между нами и царским крыльцом
На ружьях штыки заблистали.
И рота за ротой, все супротив нас,
Вмиг фронтом развернуты были,
Направили дула нам в лица как раз
И в грозном молчанье застыли…
Так тихо, так жутко. Вдруг слышится «пли!».