Никто не пытается втащить тебя на платформу. Может, они даже и не видят, как ты падаешь лицом на рельсы, будто ныряешь в бассейн. Портфель летит через плечо, над головами пассажиров. Тебе везет меньше. Локомотив пожирает тебя заживо. Несколько секунд невообразимой боли, все твое тело – проводник, нервные окончания визжат, выстреливая в мозг один и тот же сигнал. А потом – покой. Ты не теряешь сознание ни на секунду. Скрипят тормоза, металл трется о металл, жернова колес проходят мимо. Твое лицо вжато в холодный гравий, запах моторного масла забивает рот. Должно быть, ты как-то выжил, благополучно приземлившись между рельсами. К горлу поднимается смех. Ты поворачиваешь голову, но не можешь шевельнуться – тебя давит черное подбрюшье поезда. В нескольких ярдах от тебя бледный блеск металла – в первую секунду ты ничего не понимаешь. Ты снова мигаешь и теперь видишь, что это твой «Ролекс» на руке, аккуратно отрезанной у плеча. Пальцы конвульсивно подрагивают, но им больше ничего не ухватить.
Фойе больницы Гая дышало зноем. Встретив шумную стайку практикантов, я от души пожалела бедняжек. Их карьера начиналась в самую сильную за последние пятьдесят лет жару, причем температура обещала подняться еще выше. Впереди чертовски трудный год – смены по шестнадцать часов, волнения из-за каждого диагноза, раздраженные регистраторши, так и норовящие шугнуть при каждом случае. Я заставила себя вызвать лифт. Вроде бы и пользовалась им каждый день, но взять клаустрофобию под контроль не получалось. Пробежать двадцать четыре лестничных пролета до отделения до сих пор представлялось мне испытанием намного меньшим.
Едва я нажала кнопку, как кто-то тронул меня за плечо. Я повернулась – какой-то парень, подойдя едва ли не вплотную, смотрел в упор. На щеках яркий румянец, голова выбрита. Я уже открыла рот, чтобы поздороваться, но в тот момент его имя выскочило у меня из памяти.
– Вы меня даже не помните. – От него пахло сигаретами и вчерашним пивом. – Я для вас только номер, да?
– Конечно, помню, Даррен. – Инспектор по надзору привел его в одну из моих групп по управлению гневом, и он начал постепенно втягиваться и даже высказывался, когда не спрашивали.
– Вы закрыли мою группу, раз – и нет. – Он хлопнул ладонями – будто книгу захлопнул – чуть ли не в дюйме