Днем к цесаревичу присоединились его самые близкие товарищи: гофмейстер генерал-аншеф граф Николай Иванович Салтыков с супругой и граф Александр Борисович Куракин, агамист. Последний был ровесником престолонаследника и своим шальным поведением имел на него влияние, которое не всегда встречало одобрение у императрицы. Граф Салтыков, добропорядочный государственный муж, воевавший в Семилетней и в Русско-турецкой войнах, наоборот, вызывал у Екатерины глубокое почтение, за что ему было поручено присматривать за придворными, да и вообще за общим порядком путешествия.
Молодые русские дамы – жены высокопоставленных офицеров и незамужние фрейлины Марии Федоровны – были наряжены в разноцветные парчовые платья с узкими лифами и глубокими вырезами. Кожа их была настолько свежа и чиста, что они не нуждались в пудре – лишь тонкий слой розовой помады и румянец, вспыхивающий всякий раз, когда они ловили на себе взгляды венецианских мужчин, подчеркивали их нежные лица. Волосы их были зачесаны в букли, а у некоторых украшены кружевом или жемчугом, и шелковые ленты, завязанные бантом, ласкали их тонкие шеи.
Прокуратор Пезаро собрал Коллегию мудрецов. Расфранченные островитяне в коротких напудренных париках и в бархатных, отделанных бриллиантами жюстокорах внимательно прислушивались к рассказам гостей, стараясь представить русскую природу, ее стихии. Они пытались разгадать, каким чудом спустя всего восемьдесят лет после основания Санкт-Петербурга эта далекая, отсталая, никого не интересующая страна сумела высечь для себя такую уважаемую нишу среди ведущих мировых держав.
– С какой храбростью, с каким дерзновением ваш великий Суворов брал Козлуджи! – воодушевленно рассуждал синьор Бембо, мудрец обороны. – Это же был решающий удар по туркам. С того сражения они больше не поднимались! Да, давно военное искусство не имело такого стратега, давно Европа не ведала таких побед!
– Ваши добрые слова глубоко растрогали бы Александра Васильевича, если бы он сидел среди нас сейчас, – с поклоном ответил светлоглазый граф Салтыков. – К сожалению, наш генерал не смог приехать с нами. Он назначен военным губернатором Крыма.
– Англичане его сравнивают с Юлием Цезарем!
– Что Вы говорите! – Салтыков не мог этому поверить.
– Да-да. А маршал Ришелье считает, что нрав Суворова похлеще даже нрава самого «короля-Солнце». Это не я выдумал, господа. Это наш посол в Париже нам сообщил. Все дворы Европы ждут не дождутся, чтобы принять вашего генерала, – сказал мудрец Гримани.