– А вычисляют по... – подсказала
Эл.
– Техническим средствам, – закончил
за ней Патрик. – Я от защиты не откажусь и пустым вниз не
пойду.
– Если ты наденешь поверх обычной
защиты кольчугу или кирасу, то она продолжит защищать тебя
автономно, но не будет видна системе наблюдения снаружи, – сказал
Этьен.
– А как скрыть модуль? – спросила
Эмилия.
– Это немного сложнее, но решаемо, –
сказала Эл. – Нас могут отслеживать в поясе Кларка2. Это
оговоренная уставом зона размещения модулей Службы времени. Мы
нарушим правила. Мы уведем его с геостационарной орбиты, снизим до
верхних слоев почти до ионосферы и уведем в режим молчания. Эмилия,
ты сможешь прожить на модуле три недели в одиночку?
– Без связи?
– Геликс будет тебя навещать.
– Я предпочту одиночество, –
подумав, ответила Эмилия.
– О, милая. Ты передумаешь, – заявил
корабль.
– Геликс, хватит флиртовать. –
сделала замечание Эл.
– О, мадам замужем. Забыл.
– Уймись. Мы работаем. Что вам
указало на год тысяча пятьсот сорок первый, Этьен?
– Датировка красок на доске, на
которой был изображен портрет. Фламандский примитивизм. Неизвестный
художник. И изображение, как подсказала система, довольно вольное
для Северного Ренессанса. Глубокого анализа произвести не удалось,
потому что обстоятельства, при которых эта вещь попала в архив,
тоже покрыта мраком. Там нет никакого указания на оригинал, только
наскоро отснятая картинка, но она вписывается в череду неожиданных
совпадений. В один период. Среди прочих, имя – Доминикус ван Бешер.
Эл, я уже устал это повторять. Под Брюгге есть действующая
платформа переброски, вероятно, информация появилась там и была
передана по каналам в будущее. Поскольку запроса на нее не
последовало, она попала в архив и оставалась там, пока
аналитическая система не запросила ее в связи с моим
расследованием.
– Этот год условность? –
забеспокоилась Эмилия. – Нам придется прыгать несколько раз?
– У нас есть какие-нибудь
посторонние временные маркеры? – спросил Патрик. – Если мы меняем
план, нам нужно на что-то опираться.
– Мы этого не узнаем, если не
попадем на информационную платформу старого образца и не запросим
информацию. Я грузил в нашу систему объем, с которым работал, –
ответил Этьен.
– Я его расширила, – добавила Эл. –
Но это нас не спасет. Поэтому я за полевые исследования. Мы только
знаем, что объект жил в этот год в Брюгге. Наша задача – получить о
нем информацию. Поскольку в Берне была странная реакция, то, скорее
всего, он страдает смещением личности. Хульфнер был местным, а вот
Иогана мы не попытались даже сканировать. Я не подумала об этом,
опасаясь пассивной системы контроля в лавке. После похорон там все
было чисто. Я могу только удивляться, как при таком контакте ни
единого фрагмента биологического материала не попало с его одежды
на мою. Парадоксально.