Можно было бы усмотреть в оде «Бог» и еще одно «доказательство». Назовем его пост-картезианским, «антропологическим»: если мне, человеку, количественно пренебрежимой и затерянной частице Вселенной, уделен дар «cogito», дар размышления и догадки, – значит, должен существовать Источник такового дара. Причем, если вчитываться в текст оды, – дара не только верить в Божественное Начало, но и рационально постигать структуры Вселенной.
Но странное дело – картезианская рефлексия (и это в логике лучших проявлений евро-североамериканской культуры раннего Нового времени) вновь отсылает нас к интуициям библейской поэзии[73]:
Когда смотрю я на небеса – дело перстов Твоих,
на луну и на звезды, направляемые Тобой, —
так что же такое человек, если Ты помнишь о нем?
Что такое сын человеческий, если Ты посещаешь его?
Немногим умалил Ты его пред высшими духами (me-'elohim),
славой и красою увенчал его [74]. * * *
В наследии Державина есть еще одно прямое обращение к Богу. Это написанная тридцать лет спустя (1814) ода «Христос». Увы, по своей риторичности и некоторой недостаточности поэтического накала, она проигрывает оде «Бог».
И дело не только в том, что ода «Христос» написана поэтом в глубокой старости. И не только в том, что во второе десятилетие позапрошлого века классицистическая поэзия в Европе и в России уже во многом избыла свою свежесть и, стало быть, художественную адекватность. Дело прежде всего в особой и вековечной трудности всей христианской поэтической традиции – в трудности запечатления Лика Христова формами поэтического славословия. Но об этом – чуть позже.
А пока – несколько слов об оде «Христос».
Условно прибегая к языку о. Пьера Тейяр де Шардена, можно было бы сказать, что она посвящена «космическому Христу». Эта ода – о парадоксальности Божественного нисхождения, которое разрешается Воскресением и несет в себе обетование спасения Вселенной.
Вот несколько самых, на мой взгляд, прекрасных строк (строфы 11, 12) из оды «Христос»:
Кто Ты? – И как изобразить
Твое величье и ничтожность,
Нетленье с тленьем согласить,
Слить с невозможностью возможность?
О тайн глубоких океан!
Пучина див противоборных![75] Зачем сходил Ты с звездных стран
И жил в селениях юдольных?..
Державин любил и знал не только Писание, но и чуткой душой философа-поэта воспринимал богатую гимнографию православных служб