М.Х. ХЕЙКАЛ. Благодарю вас за это. Ещё один момент. Если у вас нет желания отвечать на этот вопрос, то можно считать, что он не был задан. Дело в том, что в беседе с генералом Амером вы сказали, что советская политика в отношении Египта основана на определённых принципах и не связана с именем того или иного лица. В некотором отношении советская политика в отношении Египта была внешне связана с именем Шепилова, поэтому разрешите мне повторить в своём интервью, повторить то, что вы сказали господину Амеру, что советская политика не связана с именем того или иного лица.
Н.С. ХРУЩЁВ Да, это так
М.Х. ХЕЙКАЛ. Мне очень нравится. Я, кажется, получил больше времени, чем я даже ожидал, и хочу поблагодарить за эту щедрость в этом отношении. Теперь вопрос только заключается в том, чтобы мне зарезервировать место на первой ракете на Луну. Многие люди в Египте ожидают этого момента.
Н.С. ХРУЩЁВ Давайте не торопиться. Давайте устраивать свои дела на Земле, и техника к тому времени будет лучше подготовлена. Если он считает, что ему нет возможности жить, мы считаем, что можем его в первую очередь отправить на целину, пускай он там осваивает новые земли.
М.Х. ХЕЙКАЛ. Благодарю вас.
Российский государственный архив новейшей истории.
Ф. 52. Хрущёв Н.С. Оп 1. Д. 608. Л. 142–158.
Машинописный оригинал.
Разговор с Н.С. Хрущёвым
Из книги М.Х. Хейкала «Сфинкс и Комиссар»
Я запросил интервью с Хрущёвым, но только в наш последний день в Москве мне сказали, что оно состоится. Меня просили подготовить вопросы, но вместо этого я предложил пять тем для обсуждения, поскольку хотел, чтобы наша беседа была настолько свободной, насколько это возможно. Меня доставили в здание Центрального Комитета. Полковник с ключом стоял у лифта, ведущего прямо в офис Первого секретаря – офис, который когда-то занимал Ленин. Хрущёв сидел за своим столом, точнее, столом Ленина, как он всегда говорил с гордостью. На столе стоял советский флаг и модель реактивного самолёта ТУ-154, который в ту пору только создавался[17]. На отдельном столе лежал шоколад и стояла вода. Кроме нас, присутствовали переводчик английского языка и секретарь.
Сели. Хрущёв, просматривавший какие-то машинописные бумаги, посмотрел на меня. «Ваши вопросы не конкретны», – сказал он. «Я знаю, – ответил я, – это всего лишь темы для обсуждения». Я указал на бумаги, которые он держал: «Это всё относится к моим вопросам?» «Нет, – ответил Хрущёв, – это информация о вас». «Боже, – воскликнул я, – что же в них про меня говорится?» «В них говорится, что вы друг Насера, – сказал Хрущёв, – а друг Насера – это и мой друг». «Хорошо, – ответил я, – но эта информация занимает всего три строчки. А что ещё в этих бумагах?» «В них говорится, что вы не любите коммунистов», – сказал Хрущёв. «Это неправда, господин Председатель, – запротестовал я. – Иной раз я могу быть несогласным с коммунистами, но это не значит, что я их не люблю. Многие мои друзья – коммунисты». Хрущёв вернулся к своему обвинению. «Так почему вы не любите коммунистов?» – вновь спросил он. Я зашёл с другой стороны. «Можно говорить откровенно?» – спросил я и, получив разрешение, рассказал ему о случае со Степановским