У нас не было сабель, поскольку никто не умел пользоваться подобным видом оружия. Мое самое яркое воспоминание о том, что такое сабля, возвращает меня в то время, когда я впервые увидел этот длинный изогнутый клинок в звонких стальных ножнах, у захваченного нами юниониста. Никто из нас не осмелился покрутить ей на расстоянии вытянутой руки, опасаясь убить стоящего рядом товарища, но впоследствии мы обнаружили, что этим великолепным оружием очень удобно погонять упрямого мула. После первого же удара строптивого захваченного у северян мула плоской стороной сабли по спине, он шел вперед и никогда больше не оказывал сопротивления. Звук удара сталью, казалось, пугал его больше, чем все плетки армии Союза. И только один раз я видел это смертельное порождение войны в одной кровавой стычке, когда юный Эмори Питтс из моей роты, игриво вогнал ее конец в тело тринадцатилетнего нью-йоркца, который выстрелил в него, а потом, убегая, пытался спрятаться под военным фургоном.
Вопреки распространенному мнению, постоянно во время войны мы карабины не носили. Каждый из людей Мосби был вооружен двумя армейскими револьверами Кольта сорок четвертого калибра. Их носили в поясных кобурах. Те из очень немногих, кто мог себе позволить купить или захватить дополнительные револьверы, и те, кто хотел удовлетворить свое тщеславие, хранили их либо в седельных кобурах, либо в голенищах сапог. Это оружие было чрезвычайно опасным и эффективным в рукопашных схватках. Длительная и постоянная практика превратила каждого человека Команды в хорошего стрелка, и каждый из них со своим револьвером был так же уверен в себе, как и любой ковбой со своим шестизарядным. Наши бои, как правило, были яростны и скоротечны – когда заряды заканчивались, та или иная сторона быстро отступала. В настоящее время именно офицерами армии Соединенных Штатов обсуждается вопрос об отказе от использования сабель, и я считаю, что вскоре они будут либо храниться в музеях, либо валяться на мусорных свалках. Я получил письмо от офицера одного из элитных кавалерийских полков, в котором он просил меня дать более подробный рассказ об отношении к сабле, чем тот, что был в опубликованных воспоминаниях, и, после некоторых колебаний я ответил ему, что Мосби и его люди отрицательно относились к сабле. Я сказал ему, что ирландец со своей шиллейлой