Это было весной 2004 года, 16 апреля. Скоро этот день станет самым ненавистным днем в году. Мой седьмой день рождения. Помню, вышла тогда во двор в новых джинсах с низкой посадкой и вышитыми розовой ниткой бабочками на левом бедре, розовой водолазке – лапше (выпуклые полосы вдоль ткани) и лакированные розовые туфельки с резинкой – застежкой посередине. Я вынесла мяч и играла с девочками, которые жили по соседству, имён которых я уже не помнила. Из подъезда № 4, в котором я жила, вышел высокий худощавый темноволосый мальчик лет десяти. Его глаза… необыкновенного янтарного оттенка, но взгляд… Взгляд был потухший, и в нём я заметила такую грусть, словно с ним случилось что-то страшное. Мальчишка, не торопясь, выкатил велик, сел и выехал из двора.
–Фу, выпендрёжник! – поморщилась моя знакомая.
Поиграв ещё полчаса в мяч, попрыгав в "резиночку", моя мама позвала на обед. Я попрощалась с девочками, взяла мяч и бодро зашагала домой. Откуда ни возьмись во двор въехал тот самый мальчик. Он промчался по огромной луже, тем самым окатив меня, и резко затормозил рядом. Я с полминуты стояла молча. Когда я пришла в себя, я готова была убить того пацана. Вся грязная от брызг, я не знала, что мне делать. Меня затрясло от злости, а на глаза наворачивались слёзы от обиды.
–Извини, я нечаянно, – промямлил Максим. Да–да, тот самый слизняк, которого я ненавидела всем сердцем.
–Дурак софффсем! – крикнула девчушка без переднего зуба, – Катька, за нетяяно бьют отяяно!
–Бей-бей-бей! – подначивали меня остальные.
Я подошла к нему. В тот момент глаза мальчика были еще грустнее.
–Ненавижу тебя, Вонючка! – выплюнула я эти слова и вбежала в подъезд, чтобы дать волю чувствам. С того момента наша вражда не прекращалась. Пересекаясь в подъезде, мы обменивались любезностями.
–Мышь!
–Вонючка!
И всё в таком духе. Потом эта история чая, которая снова выпала на мой день рождения. А после, когда ему стукнуло восемнадцать, мои мучения от такого "хорошего" человека стали хуже. Мама от меня съехала, так как уехала на заработки в другой город, поэтому я была предоставлена сама себе. Конечно, мама помогала мне, как могла: каждый месяц она высылала мне деньги и приезжала по мере возможности. Летом, когда я была не обременена учебой, я подрабатывала официанткой в ресторанчике, поэтому обеспечивала на время каникул себя сама. Максим жил с бабушкой, которой часто не было дома, она работала в сфере ресторанного бизнеса. Кстати, "У Елизаветы", где я и зарабатывала себе на хлеб, принадлежал Елизавете Васильевне Левандовской, прародительнице этого несносного парня. Где были его родители, я не знала, да и мне не было интересно.