– Объяснить можно все, – возразил Йенс.
– Притянуть за уши можно все, – ответил возражением я. – Ты не знаешь, давно ли все это действует?
– Точно не знаю, – покачал головой Йенс. – Но мы находили могилы начала XVIII века.
– А тут что, по одному отряду из каждой страны? – продолжил расспросы я.
– Нет, – ответил немец. – Неразбериха с этим, как и со многим другим. Но не по одному – точно. И не спрашивай о попытках объединения. Слишком много людей, слишком огромны расстояния. Если отряд встречает другой во время схватки с урса – так почему-то называют здесь чернокожих тварей, – помогает, чтоб по-другому было, я не слышал даже. Но это все. Ну, есть еще друзья в разных отрядах, не без этого. Но встречи нечасты, случайны даже. Знаешь, тут многие возвращаются к обычаям предков. – Йенс потянул себя за одну из кос. – А кое с кем просто становится опасно иметь дело… В какой-то степени это Нэверленд, страна, где никогда не вырастают. Читал про Питера Пэна?
– Да, – кивнул я. – Скажи, Йенс, а тут… м-м… рождаются дети?
– Ты скучаешь по дому? – вместо ответа спросил он. Я снова кивнул. – А хочешь вернуться?
– Нет, – ответил я. И объяснил: – Мне хочется домой, Йенс. Очень хочется, до… до слез. Но я понимаю, что теперь я там лишний. Я люблю маму, но она меня не может любить. Я скучаю по ней, но она по мне не может скучать. Для меня она пропала, но я-то для нее не пропадал… Если я вдруг вернусь, что я скажу ей? Она разве что поразится невероятному сходству и скажет: «Мальчик, иди домой. Олег в школе, он скоро придет…» Мне – всем нам – придется жить здесь. И я хочу знать, как и для чего.
– Как и для чего… – повторил Йенс. – Как и для чего – это вопрос… Знаешь, по чему я больше всего скучаю? По своему видеомагнитофону. Я всего месяц им попользовался. Знаешь, что такое видео?
– Нет. – Я покачал головой.
– Эх ты, человек из-за железного занавеса, – необидно усмехнулся он. – Это магнитофон, но воспроизводит не только звук, но и… изображение.
– Ого, – вежливо сказал я. – А откуда ты знаешь русский?
– Я его начал учить в восемьдесят пятом, когда у вас началась перестройка, – объяснил Йенс. – Думал съездить в Россию.
– В каком-то смысле твоя мечта сбылась, – заметил я.
Йенс хмыкнул:
– Да уж…
– Слушай. – Я сел удобнее. – А сколько вообще тут можно… ну, протянуть?