Так рассуждал сам с собою молодой человек, сгорая желанием увидать Дэли.
Да, желанием он сгорал, но, отринув так резко всякое примирение с идеями Астрапидеса, какая же была возможность постучаться в ту дверь, за которой Астрапидес совещался со своими опасными союзниками?
Однако, видно, судьбе было угодно, чтобы Алкивиад познакомился с разбойниками. Астрапидес сам пришел к нему и сказал:
– Вставай, люди тебя желают видеть!
– Меня? – с удивлением спросил Алкивиад. – На что я им?
– Увидишь. Именно до тебя, а не до кого-нибудь другого есть дело. Ты можешь сделать большое добро и спасти невинного человека.
И, говоря это, Астрапидес увлекал его дружески и почти насильно за собой…
Дэли сидел, облокотившись на стол, задумчиво и величаво избоченясь, когда молодые люди вошли…
Одет он был чисто и даже богато. Другой его спутник казался гораздо моложе; ему на вид не было и тридцати лет, но у него не было ни благодушия, ни благородства в лице, как у Дэли. И одет он был небрежнее, и беднее, и ростом ниже, и собой не очень красив, бледен, худ, как настоящий албанец; сила выражения была у него только в серых и лукавых глазах и в небольших усах, приподнятых и закрученных молодецки.
– Вот он самый, друг мой! – сказал разбойникам Астрапидес, указывая на Алкивиада.
Поздоровались и сели, о здоровье спросили. Дэли был величав во всех своих приемах; редкому номарху Греции удастся так поздороваться и так сесть. Товарищ его, напротив того, не пожал руку Алкивиада крепко и по-братски, а подошел почти униженно, чуть коснулся пальцами его руки и возвратился к своему месту, почтительно склоняясь и прикладывая руку к сердцу. Он даже не хотел сесть, пока не сели все другие.
– Он из Турции, и зовут его Салаяни, – сказал Алкивиаду Астрапидес. – Он имеет до тебя просьбу.
Салаяни опять почтительно поклонился Алкивиаду.
– Говори же! – сурово сказал своему спутнику Дэли. – Оставь политику свою и без комплиментов расскажи о деле.
– Эффендим! – воскликнул Салаяни, вздыхая, – происходит великая несправедливость. Христианство страдает в Турции…
– Бедный человече! – воскликнул Дэли, смеясь и качая головой, – он все с пашой еще словно говорит… Скажи ты прямо, не тирань ты человека глупыми речами…
– Но что ж ему бедному и делать, – вступился Астрапидес, – привычка, рабство…