– Нет – пискнула я и скрыла
покрасневшее лицо на его груди.
– Спальня где? – и снова слишком
спокойный голос.
– Спа..альня – от неожиданности я
даже подняла голову, посмотрев на него, но дрожащий голос и
пылающие щёки выдали меня с потрохами.
А этот гад улыбался и не собирался
скрывать своего наслаждения от происходящего.
– Спальня, спальня, будем укладывать
спать непослушных девочек.
Мои глаза точно сейчас напоминали два
блюдца от удивления.
– Не по‑слу‑шных девочек?!! – не
скрывая негодования вырвалось у меня – Да ты… знаешь кто ты…? – не
стесняясь, я пнула его в грудь и попыталась вырваться, но не тут-то
было, Черновский сжал объятия и не собирался меня отпускать –
Отпусти!
– В начале спальня и чай горячий, без
ванной так уж и быть обойдёмся. – этот откровенно насмехался надо
мной.
– Да ты… Ты…
– Василиса, спальня – потребовал он
вкрадчиво.
– Там – махнула я в направлении
комнаты, всё ещё продолжая злиться на этого… этого… слов нет, чтобы
его обозвать.
Черновский в несколько шагов пересёк
мою квартиру и достигнув спальни, очень нежно и аккуратно, но всё
же уронил меня на кровать.
– Ау…
– Лежи, кухню найду сам. – Черновский
развернулся и вышел из комнаты.
Оставшись одна в комнате, я в полной
растерянности уставилась в потолок пытаясь переварить всё
случившейся за сегодня, в особенности новый пока ещё непонятный
элемент в лице Никиты Черновского. Глаза слипались, и последняя
вспышка активности стремительно спадала на нет. Мысли путались, и в
голове появился какой‑то шум. Я пыталась сфокусировать внимание,
как‑то удержаться в реальности, но сознание медленно уплывало.
Сквозь марево в голове, я расслышала какой‑то шум в коридоре,
кажется кто‑то ругался, но слов я не смогла разобрать. Нужно было
встать и объяснить всё Боре и Феде, а то может выйти скандал. Но со
мной происходило что‑то непонятное, силы буквально утекали, и разум
помутнел. Звук открывающейся двери и возглас Никиты:
– Вася!
«Всё в порядке, это просто слабость»
– хотела было сказать я, но язык не желал слушаться, и из горла
вырвался лишь какой‑то сип.
Кажется, Черновский что‑то говорил,
кажется даже схватил меня за плечи, кажется, где‑то совсем рядом
раздался громкий «Мяу» моего фамилиара Бори, и обеспокоенный голос
домового Феди. Но всё происходящее было будто в тумане. Где‑то там,
а здесь со мной была блаженная тьма, которая всё сильнее и сильнее
засасывала в свои объятия.