А солдатики, видать, из срочников
бывших. По крайней мере, те, кого он видел. Сколько им лет было,
когда все началось? Восемнадцать? Девятнадцать? А сколько лет назад
Срань случилась? Семь? Восемь? Он уже давно перестал следить за
ходом времени. Наступил новый день, ну и ладно, и хорошо. Какой
смысл считать? И как? Зарубки ставить? Раньше ставил, потом стал
забывать. Какая разница? Чтобы знать, когда затяжная зима сменится
короткой весной и еще более коротким летом, которое резко, без
осени, перейдет обратно в зиму? Зачем?
В очередной раз вздохнув, он
перекинул ремень ружья через плечо, поправил вещмешок на спине
(надо же! до сих пор новьем пахнет!), и ухватил тело за ногу.
Хлипкий солдатский полушубок уже успел пропитаться кровью. Надо бы
подальше утащить, на запах обязательно твари припрутся, а до его
избы не так уж и далеко.
Снег весело хрустел под снегоступами,
тело, которое он волочил за собой, давно перестало оставлять
кровавый след. Замерзла кровушка, на таком морозе-то! Сам он к
холоду давно привык, еще до Срани... В лагере и холоднее бывало,
особенно в конце трудового дня, если буржуйка в бараке прогорала. И
одиночества он давно уже не чувствует. Тем более, что у него Аня
есть. И Даринка.
***
Угрюмым и нелюдимым он был с
рождения, а срок, полученный им, если вдуматься, за дело, сделал
его еще более замкнутым.
Когда-то давно, еще в той, прошлой
жизни, Захар должен был стать врачом. Хирургом. И весьма неплохим,
как говорили врачи отделения, в котором он проходил интернатуру.
Задатки, говорят, были у него. Да все было, если рассудить. И дом,
от матери покойной в наследство доставшийся, и машина, кредит за
которую выплатил как раз незадолго. Семьи только не было, да он к
ее созданию особо и не стремился. Рано было еще. И работу он свою
будущую любил очень. И прочили студенту большое будущее. До тех
пор, пока он не зарезал пациента на столе. Случайно. Рука
дернулась.
У медсестрички из их отделения день
рождения был, вот они и усугубили на дежурстве. Хирург – так вообще
в дрова. А тут парня привезли. Тяжелого. Ну и…
Времени на то, чтобы вызывать кого-то
из врачей, не было – дошел бы парень. И Захар вызвался оперировать
самостоятельно. Не вышло. Опыта не было.
На суде Захар ничего не отрицал, и
всецело признал свою вину. Было же? Было. Так чего отпираться-то?
Ну, и поехал в край вечного холода. Лес валить.