Найти
подход к такому будет непросто, но мне ведь и не воспитанием
заниматься нужно. Требуется тактично припугнуть, сославшись на то,
что торговать, чем хочется и где хочется — нельзя. А остальное по
обстоятельствам. Впрочем, я уже кое-что придумал.
Прежде чем
уходить из дома, позвонил Юле, чтобы уточнить, во сколько она
собирается уезжать, но попал на ее отца. В общем-то, неудивительно,
воскресенье же — выходной.
— Привет,
Алексей! — отозвался подполковник и тут же пошел в атаку. — Ну-ка
объясни мне, что это за бутылка такая у меня в квартире
появилась?
— Презент,
— улыбнулся я. — От полковника Чайкина, из Овруча. Просил напомнить
вам про зиму восемьдесят первого, в Афганистане.
— Так... —
задумчиво произнес он. — Погоди-ка, шестнадцатое февраля? Под
Кандагаром?
— Ну, таких
сведений у меня нет.
— Ясно.
Игорь Чайкин, майор... — по голосу я понял, что отец Юльки
улыбается. — Ну, спасибо тебе, Леха! А как ты вообще на это дело
подписался?
— Так он
теперь начальник военного аэродрома под Овручем. Командиром у меня
был. Когда узнал, что меня переводят в Припять, вызвал к себе, ну и
вот...
— Понятно.
Надо бы телефон его раздобыть.
— А Юля
дома?
— Нет, она
минут сорок назад ушла в магазин.
— А
подскажите, товарищ подполковник, во сколько она сегодня уезжает? И
откуда.
— Со
станции Янов. Поезд в шесть десять.
—
Отлично.
— А ты
сейчас где?
— Дома, в
Припяти. Увольнение растянулось на два дня. От комбата задача
прилетела, поэтому, можно сказать, я на задании сегодня. Как
закончу, сразу к вам.
— Хорошо.
Ждем. Юле говорить, что ты подойдешь?
— Не стоит.
Сделаю сюрприз.
— Ну,
давай.
Он положил
трубку. Я, в общем-то, тоже не любил долгие телефонные разговоры. У
многих военных выработалась такая привычка, особенно у штабных.
Звонков много, задач еще больше, а потому и времени на болтовню не
хватает. Впрочем, везде по-разному — зависит от
загруженности.
Я быстро
переоделся, вышел на улицу.
Десятого
марта погода была не очень. Небо пасмурное, морозец в минус два
градуса и ветер немного портили общее впечатление от того, что
вместо бесполезного времяпрепровождения в палатке с дембелями, я
свободно гуляю по городу.
Пройдя
вперед метров пятьдесят, я остановился. В голову пришла
несвоевременная мысль — а откуда ночной гость с ксивой КГБ вообще
узнал, что я буду ночевать дома? Вычислили меня? А где? Я же все
время был в машине с Прудниковым, вышел только у гостиницы, но и
там особо не светился. Так, а если комбат специально отпустил меня,
потому что ему так велели? Зачем он вообще брал меня с собой, если
велел остаться в холле «Полесья»?