— А я
слышал, что когда четвертый строили, вообще про все установленные
ГОСТы забыли,— осторожно произнес я, следя за реакцией. — Это
так?
— Да, знаю,
— тот раздосадованно махнул рукой. — Ироды. Разве ж так можно? У
меня знакомый был, говорит, еще сам реактор не запустили, так уже
повсюду бетон крошился и сыпался. Говорили, что из-за того, что
сроки все слетели, делали абы как... То металл не тот, то плита не
из того цемента. А трубы были не рассчитаны на нужное давление,
металл не легированный... Сплошные нарушения. Эх, как бы беды не
было от таких строителей. Есть же поговорка, поспешишь — людей
насмешишь.
Ну да,
поговорка правильная. Только вот в случае с Чернобылем, людей не
насмешили, а заставили скорбеть и страдать. Тысячами. Даже
десятками тысяч.
Вскоре
болтать Сергею Федоровичу надоело, и он ушел. Я его даже
поблагодарить за информацию не успел.
В общем-то,
я ничего нового не узнал. Тот факт, что четвертый блок построен с
нарушениями и отклонениями по стандартам, я и так знал. Бетон сам
по себе не рассыплется. Даже при мощном землетрясении. А вот сам
реактор вполне мог бы и пострадать — там сложнейшая система
трубопроводов, электрической проводки, систем
управления.
Если все же
допустить, что был локальный природный катаклизм, само здание могло
и не пострадать, а вот системы управления... Впрочем, черт его
знает. Вот если бы мне самому пробежаться по туннелям под четвертым
реактором... Посмотреть, потрогать.
И тут мне в
голову пришла безумная мысль, от которой я аж вздрогнул.
А что, если
там, в технических помещениях под самой банкой реактора, еще при
строительстве была заложена мощная бомба?!
Конечно,
вариант с закладкой взрывного устройства тоже не
исключен.
Если
откинуть нюансы, ну кто бы в здравом уме стал искать следы подрыва
бомбы, когда авария уже произошла? Особенно учитывая
катастрофические разрушения, астрономический уровень излучения и
человеческий фактор? Да никто!
Конечно,
спустя некоторое время после аварии, уже когда четвертый энергоблок
накрыли саркофагом, все там утыкали датчиками, дозиметрами. Десятки
ученых спускались вниз и тщательно проводили замеры и визуальный
осмотр непосредственно под тем, что осталось от реактора. И ведь
там было на что посмотреть, хотя я бы ни за что сам туда не
полез.
Я хорошо
запомнил однажды увиденную фотографию «Слоновьей ноги», из так
называемого кориума — самого радиоактивного сплава на земле. То,
что осталось от развороченного взрывом реактора — раскаленная
магма, проплавившая защиту и вытекшая на нижние уровни. За годы она
успела застыть, хотя и сейчас ее температура чуть выше окружающей
среды.