— На первый-второй, рассчитайся! —
крикнул я, но противники, очевидно, русского особенно не понимали,
или просто не хотели умирать. Увидев, как погибли несколько их
соратников, они начали пристегиваться к страховочным рукоятям. А
когда сообразили что это лишь ускорит их смерть, сделав ее куда
менее приятной, пресс чуть не разрывал их пополам, начали отступать
в разных направлениях. Но мне это было уже совершенно безразлично.
Я увидел свою конечную цель.
В нескольких метрах подо мной нашлось
большое скопление людей, неподвижно сидящих в креслах. Больше всего
оно напоминало наш инженерный отсек. И вместо того чтобы искать
лестницу, сражаться с засадами, которые очевидно враги будут
устраивать на каждом перекрестке, я просто пошел напролом.
Вниз.
Пришлось потрудиться, но влив в
проводящий клинок энергию резонанса я вырезал люк в полу и рухнул
на этаж ниже. Выжившие противники тут же бросились мне вдогонку,
пытаясь обстрелять сверху, но я именно этого и ждал. Выпустил
осколочную гранату, а затем прикрылся щитом, убив одним выстрелом
двух зайцев. И тылы обезопасил, и популяцию противников
сократил.
Дальше было уже дело техники.
Прорезав себе путь, я рухнул прямо в инженерный отсек. Меня здесь
ждали, но сделать ничего не могли. Десяток людей, прикованных к
своим резонаторным реакторам жесткими металлическими поводками
лишь, вскидывали руки, а немногочисленная охрана попыталась
скрыться, не решившись открывать огонь рядом со столь ценным
оборудованием.
— Вынуть камни из резонатора! —
приказал я, но меня, судя по всему, не понимали. Пришлось наглядно
показывать, что я от них хочу, выдергивая кулоны с камнями из
разъемов, и в этот момент я понял, что самостоятельно у этих парней
бы ничего не вышло, крепления оказались словно запаяны, а
присмотревшись я понял, что их закрывали на замок. К счастью,
усиления двигателями брони хватило чтобы вырвать их, не утруждая
себя поиском ключа.
Освобожденные дарники тут же забились
в угол, а корабль ощутимо просел, рухнув вниз. Ни о каком
маневрировании больше речи не шло. У вторгшегося в воздушное
пространство российской империи корабля отказало больше половины
двигателей, а оставшимся критически не хватало мощности для того,
чтобы держаться в воздухе, так что сейчас мы стремительно
снижались, едва удерживая баланс.