Тихий голос ректора ураганом промчался по маленькой полянке. Я замерла, боясь даже вздохнуть. Октаэль перестал барахтаться. И, похоже, нас обоих занимала одна и та же мысль: что тут делает ректор? Кто его позвал?
Не дождавшись от нас ответа, ректор повернулся к Октаэлю. Небрежный жест, и магия не слишком любезно выдирает Октаэля из гостеприимных объятий кустарника. Боевик даже скривился, наверняка ему было больно. Но не издал ни звука. Даже когда магический поток поставил его перед ректором. Лорд Солльер чуть прищурился и холодно поинтересовался:
– Ну? Я долго буду ждать ответа? Или вы хотите отдохнуть как следует на вечерних отработках? – Лицо боевика вытянулось. Вечерняя отработка залетов в академии была привычным дисциплинарным инструментом. И степень гадкости места отработки целиком зависела от настроения преподавателя, который отработку назначал. – Учтите, Октаэль, родство с королевой, и ваше поистине королевское – быстрый взгляд на рога боевика – украшение, не спасут вас от отработки, если я сочту нужным ее назначить.
И так это прозвучало, что стало понятно: уборкой в спортивных залах боевик не отделается. Октаэля немедленно перекосило. Но он быстро справился с собой, и гордо задрал подбородок:
– Это только наше с ведьмой личное дело, что здесь происходит, господин ректор.
Зря он так. Лорд Солльер не скривился. Но сразу как-то стало понятно: боевик вляпался. И точно:
– Лорд-ректор, Октаэль. Тебя тоже не учили этикету? Как и твоего папашу? Или ты считаешь, что первородные ниже тебя по положению?
До боевика дошло, что он ляпнул. И он отчаянно замотал головой. Но было уже поздно.
– Очень хорошо, что ты так не считаешь. Но знание нужно закрепить. Седмица отработки в прачечной! Приступаешь с сегодняшнего дня!
Боевик взвыл в голос. Ректор заломил бровь:
– Мало? Могу добавить!
– Нет-нет, лорд-ректор! Разрешите идти в прачечную?
Ректор молча кивнул. И через мгновение боевика и след простыл. А лорд Солльер медленно повернулся ко мне:
– Адалия, вы в принципе не умеете не попадать в неприятные истории?
Безукоризненная вежливость и светский тон ректора сыграли со мной злую шутку. Я не сразу поняла, о чем он меня спрашивает. Ректор усмехнулся:
– Понятно. Кажется, я зря понадеялся на ваше благоразумие. Ладно, моя ошибка. Мне и исправлять ее.