Но лаборатория была пуста и тиха. За окном умирали последние отблески дня. Но было еще недостаточно темно, для того чтобы не заметить случайного соглядатая. И я успокоилась. Никто ничего не видел. Никто ничего не знает. Все будет теперь хорошо. Остается придумать, как извернуться с инициацией. Идеально было бы практику проходить не в академии, а где-то подальше. Но теперь я была совершенно уверена, что Миранда меня не отпустит. Да и ректор распорядился оставить меня для прохождения практики в академии. Хотя, его, думаю, можно не бояться. Не убьет точно. А наказания страшнее лишения своей силы, или учебы еще один год на том же курсе не придумаешь. Последнее вообще позор на все королевство. Я и так единственная ведьма, до сих пор не инициированная и до сих пор, почти до выпуска, носящая ограничитель силы.
Миранда задерживалась. И я, чтобы размять уставшие и затекшие ноги и спину, прошлась вдоль ученических столов. Приблизилась к обычно захламленной кафедре. Миранда никому не позволяла без нее рыться у нее на столе. Мне, как «любимой» ученице, было многое дозволено. Но я все равно без прямого распоряжения избегала трогать там что-либо. Миранда – очень сильная ведьма, одна из сильнейших. И какую гадость в подарок любопытным она может оставить на кафедре, я даже не догадывалась.
Впрочем, сегодня на столе было довольно прибрано. Отсутствовали всякие склянки и колбочки с зельями и реактивами. Не были рассыпаны травы и порошки. И только кипа непонятных разномастных листочков полураскрытым веером прикрывала поверхность стола. Я с любопытством пригляделась к верхней, сероватой, плохого качества бумаге:
«Требуется дипломированная ведьма в деревеньку *** для разовой работы. Но можно и на постоянно. Оплата…»
Так вот что это такое! Заявки для распределения практики! Острое сожаление затопило душу. Вот бы и мне отправиться куда-нибудь подальше! Чтобы наставница не смогла быстро до меня добраться!
Внезапно в кипе разномастных листков, от дорогой голубоватой бумаги до серой, грубой, низкого качества, что-то блеснуло. Я любопытно пригляделась, наклонившись поближе. Сияние снова проявилось. Неяркое, бледно-зеленое с золотом, словно отблеск солнца в изумруде, оно манило так, что устоять было невозможно. И я, не задумываясь, как буду оправдываться, если наставница поймает за чтением не предназначенного для чужих глаз, выхватила листок из стопки заявок.