Генеральный штаб через ИТП – Институт технических проблем, созданный на основе безвременно почившего Уникума, делал все, что мог – модернизировал прозводственные процессы на военных заводах, вводил более жесткие требования к вооружениям и боеприпасам. Но все это было каплей в море. Главная беда состояла в том, что экономика страны в ее тепершнем состоянии просто не могла выдержать дополнительных нагрузок.
Трокачев вернулся к столу: «Ну что приуныли? – проговорил он деланно веселым голосом. – Бывает. За одного битого двух небитых дают. Надо не киснуть, а делать выводы и искать выход. Александр Григорьевич, – обратился Трокачев к Городецкому, игравшему в этот раз за „Черных“, – что вы это прямо как на похоронах любимой тещи (послышались смешки). Вы работали грамотно. Хорошо использовали ресурсы и ваш боевой опыт. Вам стыдиться нечего. Впрочем так же и тем, кто играл за „Своих“. Против фактов не попрешь. Как я уже сказал, будем анализировать, думать. Пока все свободны».
Штабисты так спешили покинуть зал военных игр, что в дверях даже образовалась пробка.
Оставшись один маршал подошел к карте страны. Он шел к решению. Михаил Николаевич знал, что при поражении в реальной войне именно его сделают козлом отпущения, именно на него свалят все грехи и просчеты руководства страны. Зачеркнут славное прошлое. Втопчут в грязь имя. А сестренки… Не может быть, чтобы не было выхода. Выход должен быть. Страна должна встряхнуться, перестроиться. Он еще не знал как именно, но хорошо понимал, что путь теперешнего руководства – дорога в никуда. Все так, все правильно, но с кем советоваться, на кого опереться?
И вдруг как озарение в памяти пронеслось… Страшная анархия в лагере формирования Ударной дивизии… Битва ни Итиле… Уход из Полонии и тот мост. Фузилеры. Именно они, старые верные друзья.
А пойдут ли они за ним на этот раз? То, что он хочет предложить, не просто риск – рисковать они не боятся, но здесь в случае неудачи позор, расстрел по приговору суда, репрессии в отношении родных. Зачем им это? У них сегодня всё складывается благополучно. Снова генералы, интересная работа, обеспеченное существование… Но ведь они ГОСУДАРСТВЕННИКИ.
Скрипка то рыдала, то тихо грустила, то вдруг взрывалась яростью и страстью. С тревогой прислушивались к этой непонятной и жуткой импровизации, доносившейся из кабинета Михаила Николаевича, молоденькая жена и сестры. Что-то происходило с ним в последнее время. Он стал замкнутым, молчаливым. Глубокая складка над переносьем. А теперь еще вот эта страшная музыка.