Единственное нетронутое сооружение, не считая далеких окраин, возвышалось в эпицентре катастрофы: это был сам Хронолит.
Он отличался от Хронолита из Чумпхона – был выше, величественнее, с более замысловатыми элементами, изящнее вылепленный. Но я сразу узнал полупрозрачное синее вещество, проглядывавшее сквозь изморозь, эту инертную, ни на что не похожую поверхность.
Памятник «прибыл» (со взрывом), как только в Бангкоке стемнело. Эти кадры были сделаны недавно, несколько свидетельств ночного хаоса и самые свежие, снятые утром. Со временем новостные каналы передавали все больше видов с воздуха. Можно было наблюдать новый Хронолит словно на смонтированном видео: вот он сбросил покров конденсата и замерзшей влаги, а затем преобразился из того, чем казался – чудовищно огромного, неуклюже громоздкого белого столпа, – в то, чем был на самом деле: стилизованную фигуру человека.
Больше всего она напоминала государственные памятники сталинской России. Или, может быть, Колосса Родосского, расставившего ноги по обе стороны гавани. Подобные конструкции пугают не своими жуткими размерами, а своей безжизненной стилизацией. Это было не изображение, а какая-то схема человека, даже в лице исхитрились передать некое типовое евроазиатское совершенство, невозможное в реальном мире. Корка льда облепляла глазные впадины и расселины ноздрей. Несмотря на очевидную мужественность фигуры, она могла быть кем угодно. Как минимум тем, чья бесконечная уверенность в себе сочетается с абсолютной властью.
Куаном, я полагаю. Каким он хотел бы предстать перед нами.
Его тело перетекало в фундамент Хронолита. Основание памятника, должно быть, с четверть мили в диаметре, стояло посреди Чаупхраи, и там, где оно вошло в воду, образовалась корка льда. Крошащиеся на солнце и уплывающие вниз по течению тропические небольшие айсберги тыкались в полузатонувшие корпуса туристических катеров.
Дженис позвонила в десять, интересуясь, чем это мы с Кейт занимаемся. Я взглянул на часы и, стиснув зубы, извинился. Я рассказал, как мы провели день, и объяснил, что отвлекся на Хронолит в Бангкоке.
– А, эта штука, – ответила она, как будто для нее это была совсем не новость. А, может, для Дженис так оно и было: Хронолиты уже превратились для нее в обобщенный символ угрозы, внушающий ужас, но далекий. Мне показалось, она недовольна, что я поднял эту тему.