– И что с ней потом стало? – спросил я, дождавшись пока старик, закончит смаковать выпитым.
Думаю мою заинтересованность не трудно понять, ясно было одно, в решении проблем мне следовало действовать ее методами.
– Она умерла недели через две такой беззаботной жизни, – спокойно произнес дед.
Я чуть не подавился, когда услышал ответ старика.
– Как умерла? Почему?
– Вскрыла себе вены. Никто так и не понял, почему. – ответил он.
– А что ее родные, говорят? – спросил я
– А что тут скажешь, суицид. Жила она тогда с любовником, но он там точно был не причем, наоборот, он несколько раз спасал ее, а в тот раз не успел..
– А вы можете подсказать мне, где я могу его найти?
– Откуда же я знаю, Сколько лет прошло..
Значит, адреса не вспомните, – сказал я закручивая пробку на недопитой бутылке.
– Ты это брось, я же такого тебе не говорил! – он попытался забрать емкость обратно, – насколько я помню, раньше они жили в переулке Второго Интернационала дом 50 квартира 67,но столько времени прошло.
– Этого быть не может, я был сегодня на этой улице Второго Интернационала, такого адреса не существует…
– На какой еще улице это же переулок. Находиться здесь, не далеко, хотя сейчас возможно его уже переименовали..
Я отдал ему бутылек, а сам полез в карман, нашел там свой расчетный лист, и дал его Степану Петровичу, чтобы тот нарисовал мне маршрут
Старик подробно набросал на клочке измятой бумаги схему, по которой я мог добраться до нужной мне квартиры. Интересно, что на этой импровизированной карте дед не поленился указать СЕВЕР-ЮГ. Может, ожидал, что я буду ориентироваться по звездам.
Мне удалось узнать, что звали ту даму Поляковой Людмилой. Это имя мне абсолютно ни о чем не говорило. Вряд ли мог я ее знать, она умерла, когда мне было лет пять. Ей на тот момент едва стукнуло двадцать. Она была студенткой NГУ. И жила гражданским браком с молодым человеком, о котором Степан Петрович ничего не помнил. Нас роднили только схожие проблемы. И это еще больше меня взволновало, так как мне не хотелось такой же мрачной концовки.
Нужный мне дом находился в десяти минутах ходьбы от заброшенного парка. Это была обычная хрущевка с обшарпанными подъездами, кричащими во всю глотку: «социализм жив». И современными железными дверями, говорящими о тяжелой криминогенной обстановке в городе. Квартира №67 находилась на шестом этаже, а подъезд, как полагается в таких случаях был для «спортсменов» (лифт не работал). Представляете ту радость, которую я испытал, обнаружив что хозяев нет дома. Впрочем, все было не столь безнадежно. На двери висела табличка: прилепленная наспех тонким скотчем