Бились яростно и бесстрашно. В силе, ловкости и искусстве владения оружием оба были равны. Битва затягивалась. Напряжение среди зрителей нарастало. Вдруг Линденшмидт обманным выпадом отвлёк внимание противника и в тот же миг обрушил свой тяжёлый меч на его голову. Стальной шлем выдержал, но оглушённый Шварцштейн вылетел из седла. Когда он очнулся, Линденшмидт уже сидел на его груди.
– Просите пощады, благородный барон! – прокричал он, – вы были достойным противником, и я буду рад подарить вам жизнь.
– Дворянская честь слишком большая плата за такую безделицу, как жизнь, – прохрипел Шварцштейн и, закрыв глаза от разламывающей боли и прошептал, – скорее, друг мой.
Граф, сняв с него шлем, вонзил в сонную артерию на обнажённой шее кинжал. Драгоценный восточный кинжал с резной рукоятью слоновой кости, увенчанной головой диковинной птицы с изогнутым клювом.
«Сто талеров, конечно, очень даже большие деньги, но кинжал того стоит», – подумал Фридрих и потянулся к висевшему на поясе кошелю, но в последнюю минуту передумал и решительно вышел из лавки.
На другой стороне площади высился собор с недостроенной колокольней, а в сотне шагах от него стояла харчевня, над дверью которой красовалась деревянная раскрашенная голова мавра. Юноша почти одновременно вспомнил, что давно не был на исповеди и с утра ничего не ел. Несколько секунд благочестие и голод боролись в его душе.
Благочестие оказалось сильнее, и Фридрих отправился в собор. Здесь было прохладно и полутемно. Теплились огоньки свечей. Вдоль одной из стен выстроились исповедальни, украшенные искусной резьбой. Не раздумывая, юноша вошёл в первую из них.
За густой деревянной решёткой виднелся силуэт священника. Юный Фридрих не знал, что это был отец Варфоломей, религиозный фанатик и проповедник, обращавший на путь истинный даже самых отпетых злодеев. Внимательно выслушав исповедь рыцаря, отец Варфоломей отпустил ему немногочисленные грешки и с искренней заинтересованностью начал расспрашивать о планах на будущее. Слушал доброжелательно, вставляя сочувственные реплики, а закончив расспросы, сказал:
– Это очень похвально, сын мой, что ты намерен посвятить свою жизнь службе благочестивым государям. Но есть Государь, что выше их, Царь над царями – это Господь наш. Разумеется, одерживать победу над могущественными врагами на поле брани – великая доблесть. Но ещё большая доблесть – одерживать победы в своей душе, ибо здесь ты будешь сражаться с самым могущественным врагом человечества – самим сатаной.