Опустив голову, пошел мужчина на работу.
«Вот нелегкая принесла», – думал он. Зойка, как танк, перла напролом и командовала им, а он не мог слова против сказать.
Придет с работы домой, она пьяная спит на кровати – обутая и одетая… Как была на улице, пришла, упала на кровать и спит. Он разует ее, снимет верхнюю одежду.
Мужики на ферме говорили: «Что ты терпишь ее пьянки, возьми и побей немного… для острастки, пусть боится тебя – будет и обед готовить и дом в чистоте содержать». А ему жаль ее «кулаком учить», она маленькая и худенькая.
«Только хотел сосвататься к Матрене, мечтал любить и ласкать мягкое тело… вечером на широкой кровати, так нет же – явилась Зоя. Теперь все по-старому будет: Зойку не выгонишь. Куда она пойдет? Может, сейчас будет дом в чистоте держать и мне в сарае помогать… Намыкалась в городе. А мне так нравится Матрена, такая розовощекая и пахнет молоком. С ней был бы я счастлив». И опять «веселые картинки» – где он с веселухой то в бане, то в просторной кровати – промелькнули у него перед глазами.
На ферме Василий старался не попадаться на глаза Матрене: «Что я ей скажу?» – думал он. Бабы деревенские и так все донесут, пойдет новость по деревне – Зойка вернулась!
Матрена торопливо шла на ферму, на вечернюю дойку. Тут ее догнала доярка Надя.
– Ты слышала? Зойка-пьянчужка опять к Ваське-скотнику вернулась. Зашла в магазин, купила конфет, печенья и говорит, что ездила в гости в город и теперь приехала опять домой. Села на Ваську и едет, а он не может кулаком проучить. Мямля и размазня Васька этот, – тарахтела новости женщина.
Матрена молчала, слушала собеседницу.
«Да зачем мне он, проживу и одна. На герань смотреть буду и вспоминать его поцелуй и теплые руки. Доработаю до пенсии – недолго осталось. И руки уже болят, и здоровье не то… Дети в город зовут. Куплю там маленькую квартирку и на пенсии хоть поживу для себя, а скучно будет, так пойду куда-нибудь работать – полы мыть или детей со школы забирать. Внуки рядом будут и детям «руки развяжу», не надо будет ездить ко мне в деревню, помогать по хозяйству.
Не даст Зоя ему житья, а он слабохарактерный, не выгонит ее из дому. Да забудь ты его, выкинь из головы, ничего такого и не было. Подумаешь, поцелуй!» – думала Матрена, торопясь на ферму, а глаза были у женщины грустные-грустные.