Василий пропал. Не звонил, не заходил. День, второй, третий. Собственно, его и не связывали никакие обязательства перед ней. Но ведь на улице-то он мог встретиться. Хотя бы поздороваться, на большее Оля уже не претендовала. Так нет же, словно прятался.
Неизвестность, недосказанность мучили ее. А звонить самой, просить у матери позвать его к телефону – а вдруг мать станет допытываться: кто она, что ей нужно от сына, давно ли знакомы – мало ли что могло ее заинтересовать.
И Оля пошла к вокзалу, куда узкоколеечная «мотаня» привозила рабочих с отдаленных участков.
В составе было четыре зеленых вагончика. Пока ее взгляд метался от одной двери к другой, узкий перрончик заполнился народом. Она почувствовала, что за спиной кто-то стоит и смотрит на нее. Стоит совсем рядом, может быть, в метре, самое большее в двух. Толпа на перроне заметно поредела, но Василия не было видно. А именно сейчас он смог бы помочь. Неужели ему трудно отпугнуть этого дурачка. Не устраивать же ей новую сцену? Перрон уже просматривался насквозь. На ее плечо легла рука. Оля резко повернулась и увидела Володьку.
– Привет, что ты здесь делаешь?
– Ох! – руки у нее опустились, она не могла выговорить ни слова.
– Что с тобой? – забеспокоился Володька.
– Ну ты меня и напугал.
– Неужели я такой страшный?
Володька явно кокетничал. Вид у него был бравый. Штормовка, плотно сидящая на широких плечах, и высокие болотные сапоги четко очерчивали клинообразную фигуру.
– Хочешь клюковки?
– Нет, спасибо. Я Василия жду.
– Так он сегодня никуда не ездил. У них в конторе какое-то важное совещание.
– Мне очень нужно с ним поговорить. Ты не можешь его вызвать?
– Понятно. Смогу, если надо. Только не знаю, зачем все это.
– Мало ли зачем.
А Сема, наверное, давно таился поблизости. Стоило народу рассосаться, и замаячила его сутулая фигура. «Пусть видит, может, испугается и отстанет», – решила Оля и взяла Володьку под руку. Володька в этой роли выглядел куда внушительнее Василия. Но Сема не отстал. А потом и Володька заметил его.
– Эй, Семен, а ну иди сюда!
Сема остановился, но не подходил.
– Иди, клюковки дам, – и уже обращаясь к Оле, пояснил: – Чудак не понимает, что хлеб за брюхом не ходит.
– Пойдем быстрее, – попросила Оля.
Она поняла, что Володька ни о чем не знает, а значит, и Василий мог не знать. И тут же поймала себя на мысли, что боится, как бы не узнали, будто и впрямь перед кем-то виновата.