Губернатор Фулер – фермер как он есть. Он, может, и глуповат, но люди ему верят. Зато у его дружка-конгрессмена ума хватит на троих, и он не боится ни военных, ни спецслужб, ни Уолл-Стрита. Он отстаивает интересы большинства.
Дальше. Лоббистов в белых перчатках не бывает, но Финч – особый случай. Он, конечно, бандит, но понятия ставит выше своих интересов. Про Генри все понятно. Забияка – это Юг. На них можно опереться, начав игру против элиты. Я не вижу, как по-другому можно сделать дело.
Джон молчал – теперь до него дошло, что предлагал Алекс.
– У тебя есть конкретное видение игры? – спросил Джон.
– Нет. Им не навяжешь того, чего они не хотят. Нужно встретиться и послушать, что они скажут. Мы ничего не теряем. Мы не делаем ничего незаконного. Кроме того, обычная процедура – стандартный договор о неразглашении. Просто я хочу, чтобы мы услышали мнение экспертов, мы же так любим звать экспертов, – с сарказмом сказал Алекс. – Что потом? Я знаю сто человек, которые верно оценят ситуацию, но что будет потом? А эти – эти способны думать еще и об общем деле, а не только о себе. На это надежда. Только вот мы, Джон, – мы-то еще можем думать об общем деле? Есть оно у нас с тобой вообще, это общее дело, а, Джон? Так что остаемся мы с тобой. И решение за тобой. Если ты решишь… – Алекс не успел договорить, как Джон решительно встал и вышел из комнаты.
***
Так Джон остался один – впервые в жизни. С детства всегда кто-то был рядом: мать, отец, брат, кормилица, жена… Джону было нужно, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то восхищался им, чтобы было кому нравиться. Джон любил власть и любил нравиться. Если бы он любил власть меньше, то пошел бы в певцы или артисты, у него это хорошо получалось. Но он любил власть больше, чем нравиться людям.
Джону нужно было, чтобы им восхищались во власти и через власть, чтобы понимали, как Джон управляется с властью. Это понимали немногие: мать, брат, кормилица и Алекс. Но власть означает одиночество, и Джон не понимал сначала, что принес в жертву любовь матери и брата… а теперь он вдруг понял, что только восхищение Алекса питало его, но и этого не осталось. Он совсем один, и даже если все им восхищаются, ему все равно и даже хуже, потому что ему нужно, что бы им восхищался человек, которого он любит и который любит его и понимает, какой он.