– И ждать, что эти проклятые болота когда-то высохнут, бесполезно, – сказал тогда Лентулл Батиат, и все с ним согласись.
Потому что с неба обычно сыпалась мелкая изморось, переходящая временами в ливень. Это добавляло влаги в и так пропитанный ею мир. А в редкие моменты прояснения, дарившие римлянам красоты тех самых «солнечных» полос, надвигалась другая напасть, несущая телам и душам страданий никак не меньше, чем вечный дождь. С болот налетали тучи гнуса. Теренция Квинтилла (она же Ирина Жадова) как-то мечтательно проговорила – словно вспоминая что-то невообразимо далекое и несбыточное, как сновидение:
– Есть же места, где эти твари мелкие, словно… семена красных цветов, дарующих забвение…
Гнус болот, окружавших земли провинции, был не таким. Каждая тварь была размером с кулачок самой Теренции; стая гнуса могла выпить человека своими длинными жалами, похожими на страшные колючки растений, что росли на границе болот и относительно сухих земель, за время, которое плевок со стены крепости долетал до земли. Легат на всякий случай тут же сплюнул вниз – вспомнил случаи, когда это действительно происходило; когда римляне почему-то оказывались без защиты. Защита, кстати, тоже привносилась в мир цивилизации (читай – провинцию) все теми же дикарями. Сок болотных трав, место произрастания которых римские разведчики так и не смогли найти – даже ценою многих жертв – отпугивал гнус лучше дыма пахучих трав, и даже открытого огня костров. Этот сок, кстати, был главным товаром на торгах – со стороны дикарей племени Вождя, убивающего взглядом.
Легат теперь зябко поежился. Не от заряда дождевых капель, которые злой ветер бросил на край крепостной стены, где стоял Марк, а от жутких воспоминаний. Марк Туллий и сам однажды чуть не поддался чарам этого Вождя; не ушел вслед за ним в болота. Хорошо – рядом стояла супруга. Ливия Терция славилась далеко за пределами провинции своими целительскими способностями. Как оказалось в тот страшный момент, еще и способностью противостоять чарам; и брать под свою защиту людей, стоящих рядом. Тогда легата словно окатило потоком холодной воды, с которым не мог сравниться никакой ливень. А Вождь, убивающий взглядом – нарушивший негласный закон, и за то по давней традиции навсегда отлученный от торгов – сверкнул злым взглядом и ушел.