– А ты?
Вторя ему, множество робких голосков заполнило космос: «А ты?.. Лана, как же ты?… Ты нужна нам… Нужна…»
– Спасибо, я останусь здесь.
* * *
Учитывая необъяснимую природу силы, искалечившей бойцов спецохраны, и столь же необъяснимое исчезновение чужака прямо из-под носа десятков людей и приборов, министерство обороны предпочло замять эпизод с экземпляром U2 и благоразумно утаить его от репортеров.
В двенадцать часов следующего дня, строго согласно графику, очередная экскурсия посетила похожую на ягуара леди Ребекку. Удивлению визитеров не было предела: Бекки не занималась мячиком! Вместо этого она с интересом рассматривала сквозь стекло лица людей. «Такая синяя», – сказал кто-то, «Да просто кошка!» – тут же добавил другой. Экскурсанты покосились на говорившего.
Хьюго Шелби улучил момент, когда никто не смотрел на него, подмигнул Ребекке и показал поднятый кверху большой палец.
Далекое будущее
…совершенное средство передвижения в пространстве. «Баллиста-М» превосходит все орбитальные пусковые установки. Масса снаряда – до 2000 тонн. Максимальная дальность броска – 160 парсек. Точность – 0,1 угловой секунды. Ни один звездолет с автономным двигателем…
Ты лежишь, раздавленный кетаминовым бредом.
Твой мир состоит из песка. Он мерзостно зыбок, он течет.
Нет зрения, слуха, осязания – смешались, сплавились в песчаную массу. Мыслей нет – теперь это лишь отпечатки на песке, что рассыпаются без следа. Слова сеются сквозь мозг, опадают скрипучей пылью. Лишь редкие задерживаются в сите:
– Ты – разведчик.
Эти слова почему-то обретают важность, трутся о стенки сознания, царапают.
– Ты разведчик. Разведчик. Развед…
В мир вторгается лицо. Вырастает из песка и заполняет собой. Лицо рассечено шрамом от подбородка до виска. Оно уродливо. Оно звучит:
– Ты не умеешь ничего. Но это неважно.
«Неважно» отпечатывается в пыли, ты идешь по отпечаткам, и нога вдавливается в букву А, стирая. нев… жно…
– Главная задача разведчика – хотеть вернуться. – Скрипит лицо, фраза дымком окружают его. – Хотеть вернуться… Это ты сможешь. Сможешь…
– Ведь у тебя – жена и дочь. – Лицо роняет слова-камушки. – Жена. Дочь. Ждут.
Камушки вдруг становятся двумя фигурками: крошка в платьице, а солнце – в зеленых джинсах. Ты теперь между ними, вы на траве под сиренью, и они хохочут… А тебе не до смеха, ведь все это – фото, оно плоское, оно летит, кружась, спирально, уже далеко, а близко – лицо. Со шрамом до виска. Лицо чеканит: