Женщина подняла глаза на эти места на открытом воздухе, и стало понятно, какое острое желание попасть на этот последний рейс омнибуса владело ею, так как жест отчаяния и возглас, вырвавшийся из её горла, ясно свидетельствовали о том, на сколь она сожалеет, что не в состоянии физически, будучи женщиной, подняться на крышу, несмотря на ветер и мороз.
Затем, прекрасно, по-видимому зная, что это восхождение на империал не позволено дамам и запрещено инструкцией по пользованию омнибусом, она заглянула в длинный салон омнибуса, где не было ни одного свободного места для неё. Без сомнения, в глубине души она до сих пор не отчаялась найти выход из сложившейся ситуации и рассчитывала на то, что ей удастся разжалобить своим положением и видом какого-нибудь галантного кавалера-пассажира, который уступил бы ей своё место.
Это был очень слабый шанс, так как в салоне омнибуса в основном сидели пассажирки, а женщины не охотно расстаются со своими привилегиями, да ещё ради другой женщины, и в особенности, привлекательной.
Тем не менее неожиданное счастье вдруг заинтересовалось судьбой этой женщины.
Господин, сидевший в задней части салона, вскочил со своего места и стал пробираться к выходу.
– Поднимайтесь в салон, мадам, – сказал он, проворно прыгая на тротуар.
– О! Месье, вы слишком добры, и я не хочу злоупотреблять вашей любезностью, – воскликнула дама.
– Ничуть! Абсолютно нет! Не опасайтесь ничего. Я собираюсь пристроиться наверху. Конечно, там не жарко, но у меня дубовая кожа.
– Месье, я даже не знаю, как я могу вас отблагодарить.
– Не за что. Не стоит труда.
– Проходите, мадам, не задерживайте, пожалуйста рейс, – строго сказал служащий компании омнибусов, – мы отправляемся.
Дама была уже одной ногой на ступеньке лестницы, и отнюдь не имела желания задерживать рейс, в чем её только что упрекнули, и не заставляя больше себя упрашивать, она, вместо того, чтобы опереться на руку кондуктора, чтобы подняться в салон, согласилась взять себе в помощники руку, которую ей любезно предложил господин, оказавший ей только что бесценную в этих обстоятельствах услугу, предложив своё место в салоне омнибуса.
Она вложила свою ладонь в его руку, и задержала её там, возможно, на несколько секунд сверх того, что было необходимо, comme il faut.
Это было самое большее, что она могла сделать для столь галантного господина в таких обстоятельствах, и в этом контакте не было ничего компрометирующего, так как у них обоих на руках были перчатки, кожаные, подбитые мехом перчатки, толщина которых была подобна защите кирасиров на зимнем переходе.