Мы подошли к фонарю, неторопливо, и Катерина улыбнулась Алексу – ее спутнику. Второй юноша, чуть пониже ростом, выглядел очень живо. Его мышцы будто никогда не застывали, вечно ерзали. Он протянул мне руку, а другую в успокаивающем жесте приложил к своей груди.
– Я его младший брат, не пугайся, пожалуйста.
«Господи, какие же у него белые зубы. Как в рекламе. Вчера я на это не обратила внимания. Хотя мы и перекинулись-то всего парой фраз».
– Очень приятно, – я пожала его ладонь, – а где Дори?
Не ответив, он выкрикнул в воздух что-то на своем языке, огорченно махнул рукой, и рванул в соседний бар. Резко конечно, но уморительно.
Старший наскоро извинился и побежал за ним. «Подожди!».
– Что это значит? – спросила я, после того, как мы с Катериной отхихикались. Почему он пришел с братом?
– Ну… Вчера, когда мы разошлись в разные стороны, Алекс стал шутить о том, что вы там с Дори наверняка в данную минуту делаете. А я сказала «No! No!», и что тебе больше понравился тот, другой. А он говорит: «Это мой брат». Вот он его и привел теперь.
Мне стало ужасно неловко. Получается, Дори из-за этого не показался. А мои мысли весь день путались, даже когда мы шатались по рынку, и покупали масло в жестяных банках. И теперь этот, глянцевый, тоже знает, что я посчитала его симпатичным. Стыд какой.
Алекс вернулся. Оказалось, что у них в Бичкомбере была назначена встреча с боссом Скайдрайва. Он каждую неделю приглашал своих пляжных мальчиков пропустить по стакану. Мне думалось, что это такой тимбилдинг, но все оказалось гораздо проще – у босса не было друзей.
Катерина общалась со своим кавалером практически жестами, я переводила мелочи, но в целом, старалась не всовываться. Он ей сразу понравился – мощный, мужественный. Даже не верилось, что ему всего двадцать один.
Мы околачивались около будки Скайдрайва, когда, средь леса сложенных пляжных зонтов, показался Дори. «И как он это делает, будто из ниоткуда», – задумалась я.
Темные волосы вздыблены – гель. Здесь все парни им пользовались. Воротник черного поло был поднят стоечкой. Он поздоровался, но глаза продолжали бегать. А улыбка спокойная.
«Скромный он какой. Не то, что шальные британцы из местных клубов. Один заломил мне руки, когда танцевали, и давай слюнявить. Боже, я еле вырвалась, пришлось в туалете рот промывать. Чернокожий парень, что продавал у раковины парфюм, смотрел на меня. Плевать. Уверена, что ему еженощно приходится лицезреть то, чего я и представлять не хочу».