– Клавдя, накрывай столы, Николай твой завтра должон возвратиться из Германии!
А тетя Клавдя была грозная такая! И голос у ней был мущщинский, да и сама не мелкая! Как вскричала:
– Ты что это шутки со мной пришел шутковать?! – схватила его за шкирку.
А Гришка:
– Постой, постой, Клавдя, погоди, погоди! – орёт.
Клавдя замешкалась, а Гришка к столу подбегает и пальцем указывает:
– Завтра я вот тут тоже буду сидеть и винцо с тобой попивать!
– Что-о?!
– Завтра я… О-о-о, Клавдя, Клавдя!..
Говорят, кубарем летел из хаты Гришка из Клавдиной. А на завтра Николай пришел из плена германского! Так веришь или нет, Клавдя на коленях перед этим Гришкой стояла со слязами:
– Прости, Григорий!
И сидел Гришка на том самом месте, где сам пальцем указал, когда народ собрался на встречу с Николаем. Сидел и винцо с Клавдей попивал! И с тех пор, Паша, стал наш Гришка жить, как кум королю и сват министру! Он знал всё, что завтра будет или что было, да никому не было известно. Тогда же ужасная война стояла! Враги меж собой в семьях были. Дядьки мои, матери нашей Варвары братья – Семен, Карпо, Анфим, Костя, вечером собираются у отца своего! Сидят за столом душа в душу! И песни вместе играют, и шуткуют, а утром разъезжаются и друг дружку предупреждают: «Ну, браток Карпо, или там – Семён, лучше не попадайся! Голову снесу! Не пожалею!» Вот как. Кто им втемяшил, что они враги?! Я всю жизнь об этом думаю и не могу понять! Люди гибли почем зря! За идею! Какая такая идея?! И где она, эта идея? Где хутора?! Станицы? Зачем гибли?! Да-а…
И стали к Гришке нашему обращаться – где наш брат, а где сват? И Гришка всё знал.
Была и такая история. У одной бабенки муж пропал, а сказали ей, что муж погиб. Ну, бабенка платок черный надела, ходит, тоскует. А тут! Такой человек объявился! Всё про всех знает! Приходит к Гришке, узнать, где костушки разлюбезного мужанькя покоятся, чтоб земелюшке их предать по-христиански! А он ей с порога:
– Сними ты, дурочка, платок! Живой твой мужанек!
– Как живой?! Что с ним?! Где он?! – несказанно радуется бабенка.
– Да лучше табе бы и не знать! Что с ним и где он.
– Как так?!
– Да так! В хохлах он, в Собацком!
– Это в Воронежской? – перебиваю я отца. – Ну, да! В Собацком, – говорит Гришка.
– А что же он там делает в Собацком?
– В плену!
– В каком-таком плену, Григорий? Собацкий – вон, под Калачом! Рази ж там враг находится?