Мама виновато развела руками, заметив мой злющий
взгляд.
– Мы просто переночуем, завтра на работу и учебу,
а вечером будем решать.
– Мы только переночуем! – решительно делая
ударение на каждом слове, сказала я.
Когда мы вышли из машины, Анна уже тащила наш чемодан
в чудо-дом, освещая путь фонариком телефона. Тут где-то совсем рядом раздался
протяжный вой, и я могу поклясться, это выли не собаки. Мама вздрогнула, и мы
пошли быстрее, стараясь не отставать.
Дом окружал некрашеный деревянный забор, от калитки к
крыльцу вела вычищенная от снега дорожка. Крыльцо было крытым, на двери висел
замок.
– Смотри и запоминай, – скомандовала
Анна. – Это большой ключ от первого замка.
Она бесшумно открыла тяжелый замок и распахнула дверь,
там тут же начиналась лестница, которая вела к еще одной двери с замком
поменьше.
– Вот этот маленький ключ от этого замка.
Замок щелкнул, и мы оказались в сенях, здесь было
совсем темно.
– Там прямо кладовка. Она почти пустая. Может,
есть пару банок с заготовками, но кум не знает, когда они были сделаны, так
что, если хотите, рискните – попробуйте, – сказала
Анна, опять громко засмеявшись.
Где-то слева она потянула на себя дверь, и та с шумом
открылась, пахнув на нас теплом и ароматом огня. Мы с мамой зашли в наше
временное пристанище и осмотрелись.
Мы оказались сразу в кухне. Деревянный пол и потолок,
обои в мелкий цветочек на стенах. Слева стояла огромная русская печь, вешалка,
и занавески скрывали проход куда-то. Справа у окна стоял стол и три табурета.
Напротив входа занавеска отгораживала комнату от кухни.
– Там большая комната и маленькая спальня.
Располагайтесь. Вот я тут вам прикупила припасов на поздний ужин и завтрак,
завтра увидимся в школе. Рабочий день начинается в 8-00. Первое занятие в 8-30.
Остановка прямо у калитки, здесь только один автобус ходит – тройка. Утром у
него интервал движения полчаса. Если он заведется завтра. Морозы обещали до
минус сорока. Надеюсь, у вас теплая одежда есть.
Анна собралась уходить. Мама попыталась всунуть ей
деньги за продукты, но та отмахнулась. Сказав, что у них в провинции еще
осталось представление о гостеприимстве. После ухода этой удивительно
энергичной женщины в доме повисла гнетущая тишина.
– Я здесь жить не буду! – решительно заявила
я. – Здесь все убого.