Казей выбрал восемь человек, опять-таки побойчее. В их числе оказались его друзья – Колодей, Гевля и Лутай.
Этот день навсегда останется в священной памяти казаков. Они были дозорными и первый раз на войне почувствовали, как напрягается воля, прямо до физического ощущения какого-то окаменения, когда надо въезжать в незнакомый лес, где, может быть, залегла неприятельская цепь, скакать по полю, вспаханному и поэтому исключающему возможность быстрого отступления. Они понимали, что, разыскивая своих, они легко могли выехать на австрийцев.
Уже совсем близко, словно большие кузнечные молоты, гремели пушки противника, и наши залпами ревели им в ответ. Где-то убедительно быстро на своем ребячьем и странном языке лепетал непонятное пулемет.
Только перед вечером за редким перелеском они нашли нужный им полк. Армейский полк, куда были приписаны терцы, наступал с боями. Больше половины офицерского и солдатского состава было выбито, пополнений они не получали и все ждали только одного: когда их, полуживых от усталости и обносившихся, отведут в тыл.
Но высшее командование стремилось до наступления зимы во что бы то ни стало вторгнуться через Карпаты в Венгрию и опустошить ее. Людей не щадило – человеческих запасов было много. Казалось, что этим длительным напряжением третий месяц не прекращающегося боя будет сломлено сопротивление отступающих в беспорядке австрийских армий, падут Краков и Вена и левым крылом русские смогут выйти в незащищенный тыл Германии.
Следуя этому плану, русские войска безостановочно шли на запад, захватывая десятки тысяч пленных, огромные запасы продовольствия, снарядов, оружия и одежды. Но было что-то в этой войне выше человеческого понимания. Казалось, враг разгромлен, изошел кровью, еще усилие – и будет решительная победа. Ан нет! Усилие совершилось, но на месте растаявших армий врага вырастали новые, с унылым упрямством шли на смерть и гибли.
Каждое утро, еще затемно, казаки покидали свой ночлег, выбирались на позиции и весь день проводили за каким-нибудь бугром, то прикрывая артиллерию, то просто поддерживая связь между подразделениями и частями.
Наступила осень, дул пронзительный ветер, и казаки с синими лицами и покрасневшими веками, чтобы согреться, плясали вокруг лошадей и засовывали под седла окоченевшие пальцы. Иногда, чтобы согреться, кучами шли друг на друга и молча барахтались на земле. Порой казаков развлекали рвущиеся поблизости шрапнели. Кое-кто робел, другие смеялись над ним и спорили, по ним или не по ним стреляет противник. Настоящее томление наступало только тогда, когда уезжали квартирьеры на отведенный казакам бивак и они ожидали сумерек, чтобы последовать за ними.